Никогда он этого не узнает.

– Все эти дела я передам в контрразведку, –согласился Горецкий, – у нас с вами другие заботы. Нам нужно узнать, ктоубил в гостинице Махарадзе.

– Слушайте, я вам говорил про Просвирина? –оживился Борис. – Забыл, кажется. Так вот, лакеев баронесса Штраумнанимает только по четвергам, когда публика приходит в салон. Приглашает их изгостиниц попроще, из приличных-то не идут, за место держатся.

– Экономная женщина, – усмехнулся Горецкий, –зря деньги не тратит.

– Брала она и Просвирина из «Парижа», это мне известноот горничной. Горничная не помнит точно, служил ли Просвирин третьего августа,но баронесса, как вы верно изволили заметить, дама весьма хозяйственная, самаведет все счета и все записывает. Можно у нее как-нибудь в записях порыться, ноя и так могу предположить такую вещь: Просвирин случайно видел, как третьеговечером Махарадзе получил от Вольского или от баронессы бриллиант, затемсообщил кому-то об этом, знакомому бандиту. Тот пришел в гостиницу, убилМахарадзе и забрал бриллиант и наш список – последний случайно. Просвирин жеподмешал в вино кокаину, чтобы и я, и Махарадзе были сонными и одурманенными.До этого он доставил нас обоих в мой номер, а потом, зная в гостинице все ходыи выходы, запер дверь номера изнутри, а сам удалился каким-то иным способом. Онже вызвал полицию прямо ночью, чтобы я не успел проспаться и не сбежал.

– М-да, вполне вероятно, – задумчиво пробормоталГорецкий. – Насколько я помню, лакей Просвирин был хитрой бестией. Такиевезде шмыгают, всюду проникают. Вполне мог он в салоне разглядеть бриллиант. Изаметили ли вы, Борис Андреевич, что татары после убийства Махарадзеинтересовались только хозяином гостиницы? Про лакея они и не вспомнили, лакеевникто не замечает.

– Но он-то испугался после смерти хозяина и скрылся.

– Вот по этому поводу давайте-ка послушаемСаенко, – оживился Горецкий, – дело в том, что когда нашли трупхозяина гостиницы, я поручил Саенко понаблюдать за квартирой Просвирина,поспрашивать соседей. Рассуждал я так, что Просвирин не станет убегать изгорода. Сами посудите: он тут вырос, дом у него здесь, куда ему бежать? ВБатуме нечего ему делать без документов, да и денег, думаю, у него немного.

– А бриллиант?

– Что – бриллиант? Бриллиант забрал убийца, потому чтоПросвирин на роль главного злодея никак не годится. Так, на подхвате был…Вокруг Феодосии в основном татарские деревни, туда бы он не сунулся, татары егопрятать не станут. В Ялту, в Одессу уехать? Так опять-таки денег мало, а работусейчас найти непросто. К тому же он рассчитывал, что время сейчас смутное,убийств всяких происходит множество, понемногу забудется и это, в гостинице. Онже не предполагал, что Махарадзе еще и на англичан работал и что мы теперь весьгород переворачиваем, чтобы проклятый список найти. Саенко! – крикнулАркадий Петрович. – Зайди-ка, голубчик, к нам. Садись, голубчик, –кивнул Горецкий на стул, когда Саенко вошел и почтительно остановился напороге. – Расскажи-ка нам, что ты успел выяснить насчет лакея Просвирина.

– Так что, ваше сковородие, – привычно началСаенко, – на своей квартире он точно не живет. У него свой домикмаленький, там мать – старуха глухая. Она ничего про него не знает с тех пор,как утопленного хозяина гостиницы нашли, он дома не появляется.

– Не было у него ни жены, ни детей? –полюбопытствовал Горецкий.

– Жены, детей не было, а была полюбовница, мещанкаГолосова Авдотья Лаврентьевна. Проживает она вот в такой же примерно слободке,как эта, на окраине, только если по Итальянской идти, то совсем в другуюсторону забирать надо. Живет она тем, что гадает на картах, потерянное ищет,боль заговаривает – в общем, ворожит, как может.

– Ты у нее был?

Саенко слегка поморщился:

– Да к ней одни бабы ходят, но в последнее время,говорят, что соседок она не очень привечает. Эта Авдотья – та еще шельма,тертая… Побоялся я прямо к ней соваться, как бы не спугнуть.

– Бабы, говоришь, одни ходят? – оживилсяБорис. – А давайте к ней Марфу Ипатьевну подошлем… – И, не дожидаясьсогласия опешившего Горецкого, крикнул: – Хозяюшка! Марфа Ипатьевна! Пожалуйтек нам для разговора!

Хозяйка возникла в дверях, как всегда, неслышно.

– Марфа Ипатьевна! Вы такую Авдотью Лаврентьевнузнаете?

– Ворожею, что ли? Кто же ее не знает.

– И что, правда хорошо ворожит?

– Кто ее знает, – Марфа Ипатьевна пожалаплечами, – сказывали на базаре, что одной бабы мужа она от водкиотвратила, а тот, почитай, лет пятнадцать пил. Детям, говорят, грыжузаговаривает или икоту. Ну и на картах гадает, конечно. Сейчас война людей посвету разметала, вот и ходят к ней бабы: погадай, мол, Лаврентьевна, вернетсяли мой живой-здоровый? Та карты разложит и говорит, что вернется, мол, но черезгод. А кто его знает, что через год-то будет? Или просто на короля гадают.

– А вот вы, к примеру, могли бы к этой ворожее сходитьзавтра и на картах погадать?

– Что ты, что ты, – хозяйка смутилась и досадливомахнула рукой, – мое положенье вдовье, разве пристало мне по гадалкамходить да на королей гадать?

– А вы сходите, Марфа Ипатьевна, – мягко вмешалсяГорецкий, – понимаете, имеем мы подозрение, что интересующего нас человекаэта ворожея прячет. Вот вы и поглядите внимательно, может, что и заметите.

– Ну, и на какого же мне короля гадатьприкажете? – с улыбкой спросила хозяйка.

– Да вот хоть на Саенко! – захохотал Борис. –Ишь молодец какой, когда форму наденет.

Борис не заметил, как хозяйка сердито блеснула глазами.Горецкий промолчал.

– Что ж, на трефового, значит, – тихо сказалаМарфа Ипатьевна и отвернулась.

– М-да, – пробормотал Аркадий Петрович, – а япопробую узнать что-то о бриллиантах, для этого нужно обратиться к специалисту.

– Здесь, в Феодосии, есть сейчас специалисты подрагоценным камням? – удивился Борис.

– Один есть, – кивнул Горецкий, поправив пенсне. –Вы много раз проходили мимо его магазина. Михаил Серафимчик, солидный человек,у него в свое время был прекрасный магазин в Москве. К нему я пойду сам, боюсь,что вам он не окажет доверия – человек вы малоизвестный, да и привлекатьвнимания к себе сейчас вам совершенно не стоит.

– Однако пойдемте, ваше благородие господинОрдынцев, – прогудел Саенко, – я вас провожу маленько.

– И то верно, – спохватился Борис, – мне ведьнужно в гостинице ночевать.

– Уж вы меня, ваше благородие, извините, но получаетесьвы форменный дурак! – напустился Саенко на Бориса, как только ониоказались на улице. – Меня вздумали рядом с такой женщиной поставить. Даона на меня и не глядит вовсе…

– Да я же пошутил, Саенко, – удивился Борис.