Мельченко : Миша тоже так рассуждал. И где он сейчас?

Шатков : При чем тут Миша?

Мельченко: При том, что он мертв. Сказали, что попадет вбеду – и он попал. А, может, и я еще попаду. И совершенно бессмысленно таиться,прятаться…

Шатков : Здание тут ни при чем.

Мельченко : Мне кажется, ты напрасно… Не может быть, ведь ниодна живая душа…

Шатков : Не знаю. Послушай, давай все оставим, продадим и… Янайду покупателя, настоящего…

Мельченко : Вань, не все в мире подчинено бизнесу и деньгам.Есть вещи важнее. Вспомни нашу работу, все, во что мы верили, чего хотелидобиться…

Шатков : Мы и добились. Но лишь благодаря тому самомубизнесу, о котором ты с таким презрением… И мне пришлось все бросить. Все, чтоя любил. Работу! И начать делать деньги. Только для того, чтобы не погибла нашамечта…

Мельченко : Ты знаешь, как мы с Мишей были тебе благодарны.

Шатков : Какие там благодарности, мы же общее дело спасали.Только сейчас наступило время получить дивиденды. Даже на этой стадии можнозаключить сделку. А дальше – берем деньги, огромные деньги, и – либо живи всвое удов??льствие, либо продолжай работу. Миши теперь нет, так что без него всеравно любые бумаги, любые разработки мертвы. А я отойду в сторону – мне ибизнеса… хватит…

Мельченко : Но ты же подал идею… разве не хочешь?..

Шатков : Это было когда-то… Как ученый я теперь ноль.Понимаешь, если все получится и мы провернем сделку, тогда можно этимкровопийцам и здание продать – пусть строят свои саркофаги.

Корнеев пощелкал клавишами и сказал вполголоса:

– Дальше звук проваливается, сильные помехи начались.

Мельченко : Вань, ты же знаешь… еще слишком неопределенно. Ипотом – я человек науки, мне…дело довести до… а не плевать в потолок, сидя намешке с деньгами. С теорией разобрались, теперь… на практике…Помнишь, тогданам… не удалось… ожидаемого… не было. А сейчас… возможность…все получится,если…успешно, то… мировая сенсация и Нобелевская как минимум…

Шатков : Я понимаю, несколько лет назад сам об этом…Помнишь… тоже ожидал. Пойми, Гриша – ситуация изменилась.

Мельченко : Нет, Ваня… ты изменился. Не хочу спорить…никогда этого… У меня больше в жизни такого не будет… И сюда приехали, чтобызавершить…

А если продать, нас отодвинут и…могут просто ликвидировать.

Шатков : Как знаешь, но… упустим возможность… Ипредупредить… Долю все равно…

Мельченко : Я не согласен.

Шатков домой… только… На днях еще вернемся к этому…Предупреждаю…

Мельченко: Можешь делать… Никогда не будет…

Корнеев откинулся на спинку кресла:

– Это все. Больше я ничего вытянуть не смог.

– А с кем Мельченко еще общался? – поинтересовалсяМедведь.

– За все время – несколько телефонных звонков. Звониликоллеги по работе, но там был общий треп.

Звонил главный инженер какого-то объединения из Риги. Просило встрече, причем в этот же вечер, ближе к ночи – мол, дело срочное. Речь шла овнедрении у них каких-то научных разработок Мельченко. Говорил с акцентом.Мельченко отказался, сказал, что по ночам и в частном порядке не встречается,просил обращаться в институт. Да, еще звонила некая дама. Судя по их диалогу,наш ученый-химик химичит еще и с замужними женщинами.

– Жалко, – сокрушенно покачала головойЛайма. – Кажется, мы упускаем что-то важное. Про здание теперь понятно. Ноо чем они спорили, о какой совместной работе, которую надо завершать? Возможно,это тот самый проект, который и является гвоздем, так сказать, сезона.Получается, именно ради него ученые вообще приехали в Чисторецк. Ты уверен, чтопровалы в звуке нельзя восстановить?

– Техника бессильна, – развел рукамикомпьютерщик. – И то спасибо, что в таких нечеловеческих условиях удалосьзаписать разговор почти целиком.

– А где ты находился в это время? –полюбопытствовал Медведь.

– Сначала в скверике напротив, потом на лавочке водворе. Кто обратит внимание на углубленного в компьютер бедного студента?Хорошо еще, что ночи теплые.

– Меньше всего ты похож на бедного студента, –вынесла приговор Лайма.

– А на кого же я похож?

– На богатого студента, – тотчас придумал Медведь.

Лайма усмехнулась, возвращаясь к основной теме:

– В общем, что-то наши ученые друзья крутят. Хотелосьбы понять, в чем тут дело. Что скажешь, аналитик?

– Террористы, думаю, того же хотят. Или уже знают точното, чего не знаем мы. Надо глаз с Мельченко не спускать. Похоже, все к немусводится.

– Тогда нам самое время закончить трапезу ипереместиться в Летний театр, где он заседает в жюри. Там как раз скоро начало.Мы же, если помнишь, финалисты. Посмотрим, кто еще удостоится такой чести.Заодно подумаем, как выкручиваться на гала-концерте. С Мельченко мне скореевсего придется завязать личный контакт. Тем более, ты говоришь, он активнообщается с дамами. Конечно, таким образом я обращу на себя внимание внешнихсил, но другого выхода сблизиться с ним по-настоящему я не вижу.

– Командир, перед тем как окунуться в мир прекрасного,можно я признаюсь в должностном преступлении? – мрачно спросил Корнеев.

– Что еще? – подозрительно прищурилась Лайма.

– Дело в том, что я попросил Ивана подключить кинститутским сетям кое-какое оборудование. Буквально на время его дежурства. Тыже помнишь, компьютера в квартире Полянского мы не нашли, остается тольковариант его рабочего компа. И потом, можно просмотреть институтскую почтупоследнего времени. Если звонивший из института человек так самоуверен, почемуон не может проколоться здесь?

– А мне, значит, ничего не сказали!

– Мы не хотели тебя будить.

– Ой, я сейчас расплачусь от умиления. Между прочим,когда ты Ивана подряжал на криминальный подвиг, ты еще ничего не знал про этотзвонок.

– Но я мог предположить, что в институтских сетяхобнаружится что-то для нашей работы полезное. Их секретные технологии нас неинтересуют, мы их не тронем.

– Ладно, убивать не буду. Зато завтра выгоню тебя насцену.

– Одного?

– Почему одного? С компьютером. Он будет у тебя вместобубна.

– В чем дело? – сурово поинтересовался ГерлофСхейл у своих подчиненных. – Почему мы постоянно опаздываем? Илинатыкаемся на препятствия, которые не можем преодолеть? Мы что, маленькие дети,которые играют в войну?