я просто ужасно справляюсь со своими обязанностями.

Мне нужно начать историю сейчас? В голове пусто.

Рехетре снова молчит.

Я подожду, пока она попросит рассказать что-нибудь.

Мы продолжаем путь молча, и вскоре паланкин кренится вперед, а затем заваливается назад, и вот мы снова на земле.

Полог отодвигается, и внутрь проникает женская рука.

Рехетре принимает протянутую ладонь, и служанка с шрамом на нежной щеке вытягивает ее наружу.

Мне приходится самой выбираться из подушек и вставать на ноги.

Но вид того стоит.

Я поворачиваюсь, открыв рот.

Нас высадили в огороженном внутреннем дворе храма. Позади нас две лодки с квадратными белыми парусами стоят в блестящей воде гавани, примыкающей ко двору. Узкий канал течет из гавани дальше, вероятно, впадая в Нил.

Но вот пространство ближе к храму действительно поражает воображение.

Справа от меня высится Великий сфинкс и все еще целым лицом бесстрастно наблюдает за пустыней. Немес, головной убор фараонов, сияет свежими золотыми и синими полосками пигмента. Под гигантской головой царя и львиным телом суетятся рабочие с каменными молотками и медными стамесками, вытачивая лапы из цельной глыбы известняка.

Три пирамиды нависают над нами, средняя соединена со сфинксом и маленькой пирамидой слева дорогой из булыжников. Эта, третья, – пирамида Менкаура, и становится очевидно, что она не завершена. От подножия до половины высоты основания сохранился ряд ступеней, где гладкая известняковая облицовка скрывает ступени до самого верха. Отсюда строители выглядят как муравьи, занятые сооружением дома.

И чего я ожидала?

Я отправлюсь в храм моего отца.

Из-за слов Рехетре я подумала, что мы навестим небольшое строение где-нибудь в городе.

Но конечно же жены Менкаура были, вероятнее всего, его же сестрами: родными или, по крайней мере, сводными.

Погребальный комплекс и пирамида, построенная в честь отца Менкаура, фараона Хафра, хранят и останки отца Рехетре.

Она направляется вперед, к дороге.

Я иду за ней.

Служанка, которую, как я услышала, зовут Они, следует за мной.

Мы идем молча, оставляя позади храм в гавани, в сторону другого строения у подножия пирамиды Хафра.

Вскоре мы входим во двор с колоннами и высокими нишами, в которых стоят статуи мертвых фараонов в натуральную величину.

В воздухе стоит едкий запах жженой смолы, напоминающий о беззаботном детстве – как мы с друзьями катались на велосипедах по дорогам, нагретым летним солнцем.

Мы проходим в дальнюю комнату под притолокой, на которой нарисованы иероглифы – коронованные соколы, кобры и гадюки, заключенные в овальный картуш.

Внутри перед пылающим огнем на алтаре застыл мужчина в безупречно белом платье и сандалиях, с плеча свисает шкура леопарда, доходящая до бедра. Он темнокожий, носит много украшений и очень древний. В комнате пахнет жареным мясом.

К счастью, кажется, мы пропустили убийство животного.

Жрец глубоко кланяется в пояс при виде Рехетре, свесив руки впереди, будто пытаясь дотянуться до пальцев ног.

– Жена Бога.

– Ты уже провел обряд?

Он склоняет голову.

– Как вы и приказали.

Мне кажется или он недоволен?

Он смотрит мне в глаза, но быстро отворачивается.

Рехетре подходит к алтарю. Она не приказывает мне идти за ней.

Жрец встает лицом к алтарю вместе с ней.

– Ты помолишься о моем ребенке.

Он начинает бормотать непонятные мне слова.

По рукам, по шее бегут мурашки.

Жрец не прекращает читать молитву.

Я не вижу лица Рехетре, но замечаю, как она качается из стороны в сторону.

Я зачарована напевом и танцем царицы, чьи ритмичные движения напоминают танец пламени.

И вдруг все заканчивается.

Жрец резко обрывает заговор и умолкает.

Рехетре трясет головой, будто выходя из транса. Она поворачивается, кивает жрецу, бросает взгляд в мою сторону и выходит из храма.

Я спешу за ней.

Царица широкими шагами пересекает двор. Но, достигнув края, она оседает на каменную скамейку, будто силы оставили ее.

Я медлю, затем сажусь рядом с ней.

– Поможет ли? Хоть что-то? – она умоляет едва слышным шепотом.

В приступе сочувствия к молодой матери я беру ее за руку.

Она смотрит на наши пальцы.

– Расскажи мне историю, Кепри.

Я поднимаю глаза на гавань и канал, вижу справа от нас деревеньку, построенную, скорее всего, для строителей великих монументов, вижу великого сфинкса, загадывавшего загадки греку Эдипа.

– Может быть, вы мне расскажете свою историю? – я осторожно спрашиваю. – Иногда помогает высказать свою боль.

Она пожимает плечами.

– Не о чем рассказывать. Нет никакой истории. Три месяца назад кто-то похитил мое дитя и мою рассказчицу. Они мертвы, я уверена в этом. А я страдаю, потеряв душу ребенка, ведь без тела нельзя справить похороны. Без должного обряда нам никогда не встретиться после смерти.

– Но зачем кому-то…

– Любой отпрыск царя – мишень. И угроза для других его потомков.

Ужасно. Неужели другая жена Менкаура, возможно, сестра Рехетре, убила ее ребенка, чтобы только не увидеть его на троне?

Я обнимаю ее рукой за плечи.

Она падает в мои объятия, рыдая. Склоняет лоб мне на плечо.

– Боюсь… – Ее голос звучит сломленно. – Без Ренпет мне не жить.

Что я могу сделать с таким горем? Разве могут слова исцелить настолько сильную боль?

– Я расскажу тебе чудесную историю, – я шепчу ей.

Она делает глубокий вздох и ждет.

– Я расскажу тебе о женщине, которая прошла сквозь волшебное место – магический сад – и оказалась далеко-далеко от дома. Не только в пространстве, но и во времени.

Рехетре поднимает голову и смотрит мне в глаза.

– Да, она путешествовала через века. Она оказалась в будущем, полном загадок и чудес. Она и представить себе не могла, что ей повстречается.

– Что же это? Что она видела?

Я улыбаюсь.

– Я расскажу, но не здесь. Не сейчас. Не лучше ли нам вернуться во дворец?

Остановиться на самом интересном месте – классический повествовательный прием. Меня, наверное, вдохновляет близость к локации «Тысячи и одной ночи», где Шехерезада плела свои истории ночь за ночью, подогревая интерес султана и продлевая себе жизнь.

Рехетре качает головой.

– Я хочу отплыть. – Она смотрит за стену, уверенная, что найдет кого-то.

Появляется Они. Должно быть, она ждала сигнала.

– Пошли во дворец. Мы доплывем до Свенетта и вернемся через несколько дней. И пусть Багадур к нам присоединится.

Где я уже слышала это имя?

Точно, целитель. Тот, кто дает ей лекарства, вызывающие у нее, согласно моим опасениям, привыкание.

И вернутся через несколько дней? Если мы уедем, то пропустим срок Садики, и Рехетре не появится сегодня в покоях своего мужа.

Что же будет со мной?