Сначала из-за двери не раздавалось ни звука, но вдругпослышались быстрые шаги и истеричный выкрик:

– Катись отсюда! Иначе я милицию вызову!

– Валя, ты меня узнаешь? – уточнила Ирка.

– Конечно, узнаю! ОН уже подсылал тебя ко мне…

– Кто – ОН?

– Будто ты не знаешь!

– Валя, ты меня с кем-то путаешь, – постараласьуспокоить ее Ирка. – Посмотри в глазок еще раз, и ты меня узнаешь…

– Уходи!

– Я Ирина. Ирка… Мы с тобой у Себровскогоработали…

– ОН тебе и об этом рассказал? – Она нервнорассмеялась. – Только Ирка сидит, так что вы, ребята, просчитались…

– Я вышла, Валя. Если не веришь, что я – именно я,спроси у меня что угодно, я отвечу… – Валя безмолвствовала. Тогда Иркапринялась рассказывать сама: – Мы познакомились в офисе компании,подружились, потом сняли квартиру в Химках. Мы ездили с тобой в Бразилию наденьги Алана, который, кстати, звал тебя Конопушкой, там ты встретилаОдуванчика…

Едва она произнесла прозвище Валиного первого мужа, какдверь распахнулась. И Ирка увидела свою подругу. Увидела, но не узнала!Похоже, это уже превратилось у нее в традицию: встречать старых друзей и неузнавать их. Хотя чему удивляться, если те за каких-то пять лет так сильноменялись внешне? Впрочем, Валя в отличие от Ники и Алана не превратилась вдругого человека. Она оставалась той же Конопушкой: рыжей и веснушчатой, но отбылой хрупкости не осталось и следа. Пять лет назад Валя весила сорок семькило, а теперь под центнер.

– Боже мой! – не смогла сдержать удивленноговозгласа Ирка. – Никогда бы не подумала, что ты… – она чуть неляпнула «растолстеешь», но, вспомнив о такте, выразилась более мягко: –Что ты так округлишься.

Валя отмахнулась (колыхнула похожей на окорок рукой) исделала порывистый шаг Ирке навстречу. Судя по расплывшейся по лунообразномулицу улыбке, она была рада встрече. Предположение подтвердилось, когда Валязаключила гостью в объятия, буквально вдавив тщедушную Ирку в подушки своихгрудей.

– Поосторожнее, подруга, так ведь и задушитьможно! – шутливо возмутилась Ирка. – А мне умирать рано, ятолько-только на свободу вышла…

– Ой, извини, – опомнилась Валя и, отстранившись,стала Ирку рассматривать. – Изменилась, – констатировала она. –Но выглядишь отлично. И цвет волос очень тебе идет.

– Ты тоже выглядишь… неплохо, – набравшисьнаглости, соврала Ирка.

– Ну да! – нервно хохотнула Валя. – Как будтоя не знаю, что стала похожа на бегемота!

– Ты пополнела, конечно, но не настолько…

– Настолько, настолько, – оборвала ее лепетподруга. – Это у меня нервное. Из-за стресса обмен веществ нарушился.Вроде не ем ничего, а пухну. – Валя взяла Ирку за руку и повела на кухню,не переставая говорить: – А вот дочка у меня как козявка. Мелкая, тощая,как я когда-то. Она вообще на меня похожа. Такая же рыжая.

Когда они оказались на кухне, Валя усадила Ирку за стол истала поить чаем. Чай был хорошим, дорогим, но к нему подавался только сухойкрекер (Валюша не соврала, сказав, что ничего не ест – в доме на самом делепочти не было съестного), а вместо сахара ксилит. Пришлось Ирке пить пустойчай. Опустошив чашку, она отставила ее в сторону и напрямик спросила:

– От кого прячешься?

Валя мигом помрачнела. И, отведя потухшие глаза в сторону,прошептала:

– От него.

– ОН – это Артем?

– Артем? – удивленно переспросила Валя. –Какой Артем?

– Как – какой? Тот самый! Я думала, что ты именно занего замуж вышла… Разве нет?

– Ах вон ты о ком… Нет, Артема я не видела уже три споловиной года. Ни его, ни алиментов. – Валя потеребила забранные в хвостпотускневшие волосы. – Во Францию он уехал. Работать. А я на сносях тогдабыла и не поехала с ним сразу. Но мы договорились: как рожу – к нему. Да тольконе вышло сразу. Санечка, дочка моя Александра, много болела, я не могларисковать ее здоровьем… Короче, когда я смогла, он уже не захотел. Другую тамнашел. С двумя детьми. Видишь как: своя дочь не нужна, а чужие… Но это не беда,а так – мелкая неприятность. Беда потом пришла, через два года.

– Ты о чем?

– О ком, – поправила Ирку Валентина. – О Жене.

– Одуванчик на свободе?

– Представь себе.

– Ему дали такой маленький срок? – поразиласьИрка.

– Его вообще признали невменяемым и отправили в дурдомна принудительное лечение.

– И что, уже вылечили?

– Экспертиза показала, что Евгений опасности дляобщества больше не представляет. Выпустили на поруки…

– И кто за него поручался?

– Мать его… – Валя зажмурилась и тиходобавила: – И я.

– С ума сошла?! – в сердцах воскликнулаИрка. – Зачем ты подписалась на такое? Неужто опять пожалела?

– Меня свекровь бывшая уговорила. Я долго отказывалась,но когда она мне за поручительство квартиру свою предложила, согласилась.

– Квартиру? Но зачем тебе, если у тебя своя была?

– Своей у меня как раз и не было. Та, в которой я жила,принадлежала нам с Женькой. Он не был из нее выписан, а значит, я не имелаправа ни продать ее, ни обменять без его согласия. А когда бы он вышел (ведьэто рано или поздно случилось бы), нам пришлось бы жить под одной крышей.

– Квартиру можно разменять через суд.

– А до суда где жить? К маме идти? Только там ни угласвободного. А квартиру снимать мне не на что тогда было – одна ребенкатянула… – Валя так разнервничалась, что ее лицо пошло красными пятнами, итеперь веснушки на нем были почти не видны. – Вот тут свекровь со своим предложениеми подкатила. Переедешь, говорит, в мою квартиру на законном основании, оформимвсе бумаги, а я – к Женечке. Мол, приглядывать за ним буду, он тебя непотревожит… – Валя в сердцах сплюнула. – Дурой была, поверила…

– Свекровь тебя с квартирой обманула?

– Нет, тут все по-честному сделала – бумаги на меняоформила, да еще и мебель оставила. Я на седьмом небе была! Радовалась какдурочка… – Она резко замолчала. А потом без эмоций заговорила: – ОНявился среди ночи. Замки-то я по глупости не поменяла, и ОН смог спокойновойти. Помню, просыпаюсь от того, что на меня кто-то смотрит. Глаза открываю ичто вижу? Маньяка этого чертова! Сидит себе на кровати и таращится, немигая… – Валя передернулась от жуткого воспоминания. – Я перепугаласьужасно! Вскочила – и к телефону, свекрови звонить.

– А Одуванчик что?

– Ничего. Сидит себе и все так же не мигает. Я тогда наего взгляд пустой купилась, подумала, залечили его в дурке, в овоща превратили,и он не соображает, что творит… Ну, вызвала свекровь, которая, к слову, даже незаметила, как Женечка ее из дома слинял, велела забирать сыночка и следить заним получше. Она на такси приехала, увезла его. Я утром же замки сменила, новсе равно как-то тревожно было… И ведь не зря волновалась! Иду как-то с Сашкойс прогулки. Ее на руках держу, а впереди себя коляску толкаю, и вдруг сзади наменя кто-то налетает. Оборачиваюсь – ОН. Я давай орать, чуть ребенка невыронила, а он стоит как истукан, типа ничего не понимает и якобы меня неузнает.