— Но все же…

Его зеленые глаза чуть потускнели.

— Лапушка, ты думаешь, мне самому не насточертело, чтоменя зовут занудой?.. Иногда хочется быть таким же лихим парнем, как… ну, тызнаешь таких по кинобоевикам. Бывало, даже попробуешь, но через пару дней ужетошнит, будто попал в тело тупого лесного кабана. Лучше уж занудой… Люблю довсего докапываться. Досконально. Я могу, конечно, рассказать тебе пронравственный императив Семи Тайных или о своем лично, но, боюсь, мне придетсяпотом тебя долго уверять, что я тебя все еще люблю…

Она вскинула брови:

— А это при чем?

— Как раз ни при чем, — ответил он убитымголосом. — Но когда тебе станет непонятно, ты сразу же…

— Валяй, — разрешила она решительно.

— Все века, — сказал он, — да что там века,все тысячелетия! — всегда-всегда, начиная от первых проблесков разума…человек ставил волю свою над желаниями тела, плоти. Дикарь смеялся и пел, когдаего пытали другие дикари, воин отважно встречал смерть, Сцевола сжег свою руку,христианские аскеты показывали рекорды власти духа над плотью, как и йоги, хотькаждый из них по-своему… Но вот пришло гибельное для цивилизации… и дляразвития человеческого рода вообще!.. учение… хотя учением это не назовешь, этоторжество простолюдина, торжество худшего в человеке, торжество плоти наддухом…

— Что именно?

— Что? Да то, что пришло из-за океана и победнозаливает тьмой все континенты. Что плотские радости сильнее духовных, к тому жеудовлетворить проще, что все мы — от обезьян, а значит, все еще обезьяны, такчто не надо стыдиться животных привычек и желаний, ибо все, что естественно, непозорно, но даже то, что неестественно, но относится к радостям плоти, какгомосексуализм или прочие половые перверсии, это тоже радости помощнее, чемлюбые духовные… Словом, это духовное растление вида человеческого надоостановить…

Она догадалась:

— А, ты из этих… антиамериканцев?

Он снисходительно улыбнулся:

— Лапочка, этот термин только для тебя что-то значит.Как и названия стран или народов. Для меня племена, нации, народы и народности— лишь части вида гомо сапиенс. Какие-то на взлете, какие-то регрессируют… Тыне будешь отрицать, что в процессе эволюции погибло народов и государствгораздо больше, чем сейчас на планете? Ну, где могущественная Ассирия,государство Аттилы, Чингисхана, где скифы, майя, шумеры, эллины?.. Но для тебя,живущей сегодняшним выпуском новостей по ящику, мир кажется неизменным!..Лапочка, в целях развития вида… да что там развития!.. чтобы не дать погибнуть,придется совершить эту маленькую хирургическую операцию… гм… если терапияокажется бессильной.

Она воскликнула:

— Я не понимаю твоих слов! Ты говоришь ужасные вещи!

— Для сохранения вида людей, — ответил он, —никакие меры не ужасны. Ни клизмы, ни рвотное, ни даже хирургический скальпель.Даже пила.

Она помолчала, словно переваривая сказанное, а когда поднялаголову, в ее прекрасных карих глазах была обида.

— А ты меня что… уже не любишь?

Экран пошел полосами, заволокло лиловым туманом. Оченьмедленно проявилось странное помещение, сплошь заполненное электроникой. Что-тодвигалось, позвякивало, раздражающе мигал свет, и тогда с экрана по глазам билавспышка.

Морщась, Олег сделал ряд переключений. Свет погас, затемвспыхнул ровный, рассеянный. Из глубины помещения показалась фигура. Юлия стрепетом всматривалась в приближающегося человека. Судя по голосу Олега, онвызывал кого-то из главных. Может быть, даже из состава самого Совета? Тогда онне рядовой, еще как не рядовой исполнитель! И даже не из среднего звена…

С экрана взглянуло очень худое лицо. Глаза запали такглубоко, что Юлия видела только сердитый блеск, скулы натянули кожу до треска,вот-вот прорвут, нос как у покойника, глубокие впадины на висках, губынастолько тонкие, что зубы пропечатываются через кожу.

— Приветствую тебя, высокочтимый Ганзард, — сказалОлег. — Я думаю, ты уже все знаешь о плане Яфета…

Человек несколько мгновений всматривался в Олега. Кивнул,голос раздался скрипучий, словно Ганзард не говорил, а молол кофе на ручноймельнице.

—Да.

— И что думаешь о нем ты?

Голос прозвучал так же скрипуче, однако Юлия уловила в немсловно бы извиняющиеся нотки:

— Яфет заторопился, потому что по планете пошел СПИД-2.

— Меня интересует твое отношение к проекту Башня-2.

Ганзард сказал торопливо:

— Ты знаешь меня, Олег. Я понимаю твою позицию и…уважаю. Она мудрая и взвешенная. Но сейчас надо спешить! Я не вижу выхода, какможно ухитриться и сохранить Разность, и резко ускорить прогресс… Яфетпредложил для этого всего лишь слить все народы воедино. Таким образом исчезнутармии, вообще исчезнет военное производство. Сотни тысяч людей… да какие сотнитысяч!.. миллионы из производства танков и прочей гадости перейдут напроизводство тракторов. А ученые, изобретающие новый смертоносный вирус дляуничтожения врага, будут придумывать лекарства. А десятки миллионов здоровыхмолодых парней, что сейчас готовятся убивать друг друга, плечом к плечу начнутстроить… Олег, строить!

Он говорил часто и торопливо, будто поставил все на шифт, нофразы выходили путаные, рваные, будто нечаянно задевал бэкспэйс, а то и вовсетабился, снова возвращался, забывая, с какого места потерялся, краснел иговорил все напряженнее, словно домохозяйка с трибуны Мавзолея.

Олег спросил горько:

— Значит, монокультура?

— Олег, это неизбежно.

— Может быть, — сказал Олег медленно, — хотяи здесь есть варианты… Но в любом случае сейчас монокультура, даже самаяидеальная из существующих на планете, опасна…

— Олег, подумай о ее преимуществах!

— Я страшусь монокультуры, — ответил Олегчестно. — Хотя бы потому, что еще ни одна культура не оказалась…идеальной. А эта, которая грозит поглотить все человечество, уже сейчас далеконе самая лучшая. Я не виню народ, который ее создал. Он вообще никакой не знал!Простые люди, крестьяне и рабочие, в поисках лучшей доли приехали на новыеземли. Своим трудом освоили дикие земли, отбились от индейцев, выкорчевалилеса, развели скот, стали распахивать нетронутые плугом земли… О какой тамвысокой духовности речь, когда нужно было просто выжить? И когда эти люди,создав свое образование, стали сами писать книги, музыку, снимать кино, то этои создавалось простыми людьми для простых людей! Это дворянин мог красивозастрелиться, предпочитая смерть позорному плену, а девиз этих простых людей:Не будь героем! Помню, еще в Первую мировую русские офицеры… как и немецкие ианглийские, стеснялись кланяться пулям, во весь рост обозревали укрепленияврага, а в атаку ходили шагом, не пригибаясь… Да что там в Первую, даже воВторую мировую советские офицеры все еще не пригибались под пулями, а в случаенеудачи нередко стрелялись, как бы кровью своей смывая позор со своего имени.Это русские, немцы, англичане снабжали своих разведчиков ампулой с цианистымядом. Само собой разумелось, что разведчик должен покончить с собой, чтобы невыдать ничего врагу. А эти же в страхе, что на Лубянке или в гестапо импогрозят пальчиком, давали своим агентам разрешение выдавать всех и все,подписывать любые бумаги, ползать по дерьму и целовать врага в зад, только бывыжить… Наследие народа, так и не успевшего создать ни русского дворянства сего кодексом чести, ни немецкого баронства, ни английского сэрства!