обоих привыкли к ночной темноте. Освещенные неяркими звездами, листья и ветви странного растения смутно, зловеще поблескивали посреди двора.

– Растение погибнет само собой, – откликнулся Эггертон. – Это ведь часть его бредовых идей, а он мертв.

Остальные гости, испуганные, притихшие, вновь собрались во дворе. Откуда-то из темноты, пьяно пошатываясь на ходу, выступил, с виноватым видом двинулся к жене Гарви Соррель. Вдали протяжно завыла сирена: очевидно, кто-то успел вызвать патруль робополиции.

– Хотите, поедем с нами? – с дрожью в голосе спросила Дорис, кивнув на мужа. – Явимся в Агентство все вместе и оправдаем вас. Все уладим. Без строгого надзора дело, наверное, не обойдется, но это ненадолго. Максимум два-три года, не более.

Однако Эггертон отступил от нее на шаг.

– Спасибо, не стоит, – ответил он. – У меня появились другие дела, а явку в Агентство пока отложим.

– Но…

– По-моему, я нашел, что искал, – добавил Эггертон, нащупав в темноте дверь и переступив порог опустевших апартаментов Ричардса. – То самое, что всем нам и требуется.

Ответа на срочный вызов долго ждать не пришлось. Спустя тридцать секунд видеофон в квартире Таунсендов зажужжал зуммером, полусонная Лора разбудила супруга, и Эггертон, едва увидев его лицо на экране, заговорил:

– Все, – объявил он. – Надежный способ выявления ПК у нас есть, и Агентство для этого ни к чему. В их присмотре мы больше не нуждаемся, а значит, со спокойной душой можем выдернуть из-под них табурет.

– Что? – зарычал Таунсенд, не слишком-то хорошо соображая спросонья. – Что ты такое несешь?

Эггертон как можно спокойнее повторил сказанное слово в слово.

– А кто за нами присмотрит, если не они? – брюзгливо осведомился Таунсенд. – Что ты там, дьявол тебя побери, еще выдумал?

– Как кто? Мы сами, – терпеливо объяснил Эггертон. – Сами станем присматривать за собой. Все без исключения. Объективным стандартом для окружающих станет каждый. К примеру, Ричардс не мог оценить себя самого объективно, но я-то смог – и безо всякого иммунитета! Зачем подчиняться кому-то еще, если мы в силах справиться сами?

Таунсенд неохотно задумался, зевнул, закутался в домашний халат, сонно взглянул на ручные часы.

– Господи, поздно-то как… Ладно. Возможно, ты что-то нащупал, но может, и нет. Расскажи-ка подробнее об этом ПК, Ричардсе… что он такого умел?

И Эггертон рассказал ему обо всем подробно.

– Вот видишь? Сколько лет… а он ни о чем не подозревал, но мы-то все поняли сразу! – в волнении возвысив голос, закончил он. – Теперь мы снова можем управлять собственным обществом! Консенсус, как говорится, гентиум[7], понимаешь? Апелляция к большинству! Вот он, объективный стандарт, имевшийся у нас с самого начала, только никто этого не сознавал! В отдельности каждый может ошибаться, однако как группа мы ошибиться не можем! Остается одно: позаботиться, чтобы в сеть выборочной проверки попадали все до единого. Активизировать процесс, проверять много больше людей, причем много чаще. Ускорить дело, чтобы рано или поздно охватить всех.

– Да. По-моему, логично, – согласился Таунсенд.

– Разумеется, от услуг ручных телепатов отказываться не стоит: пускай выуживают для нас и все мысли, и весь подсознательный материал. Однако судить о чем-либо мы типам не позволим. Все оценки – за нами.

– А что ж, Джон, неплохо, неплохо, – рассеянно кивнул Таунсенд.

– Меня осенило сразу же, как только я увидел растение Ричардса. Миг – и ни малейших сомнений. Как тут ошибиться? Система бредовых представлений подобного рода попросту не вяжется, не стыкуется с нашим миром! – воскликнул Эггертон, хлопнув ладонью по журнальному столику так, что книжка, еще недавно принадлежавшая Джею Ричардсу, отлетела в сторону и беззвучно приземлилась на ворсистый ковер. – Понимаешь? Отличить наш мир от мира паракинетика проще простого: нужно лишь выставить паракинетическую составляющую на всеобщее обозрение. Сличить ее с привычной для нас реальностью.

Таунсенд на минуту умолк.

– Ладно, – в конце концов решил он, – езжай сюда. Сумеешь убедить остальных лидеров блока, начнем действовать. Я подниму всех с постели и соберу у себя.

– Прекрасно, – откликнулся Эггертон, тут же потянувшись к клавише отбоя. – Сейчас буду. Спасибо!

Поднявшись, он поспешил наружу. Без празднующих гостей замусоренные, заваленные пустыми бутылками апартаменты приняли мрачный, заброшенный вид. Прибывшие полицейские орудовали на заднем дворе, деловито осматривая гибнущее растение, ненадолго воплощенное в реальность бредовым даром Джея Ричардса.

Стоило Эггертону, взойдя по пандусу наверх, выйти на крышу Коммерческого института, к летной площадке, в лицо повеяло студеной предутренней свежестью. Издалека снизу доносились чьи-то голоса, однако на крыше не оказалось ни души. Застегнув на все пуговицы плотное, теплое пальто, Эггертон раскинул руки, взвился вверх, набрал высоту и скорость и спустя пару минут взял курс на Питтсбург.

Вполне довольный собой, вне себя от восторга, он мчался сквозь ночной мрак, жадно вдыхая всей грудью чистый и свежий воздух. Разумеется, Ричардса он раскусил сразу же – а почему нет? Как же тут ошибиться? Кому, кроме явного психа, придет в голову растить реактивный транспорт на заднем дворе, будто розы?

Тем более что дело намного проще. Взмахнул руками – и лети, куда пожелаешь!

Мир талантов

I

Войдя в квартиру, он обнаружил там множество людей. Шум, яркие краски… внезапная какофония впечатлений здорово сбивала с толку. Захлестнутый буйным потоком силуэтов, голосов, запахов, смутных трехмерных клякс, он замер у двери, стараясь разглядеть, что кроется там, за ними. Усилие воли – и перед глазами слегка прояснилось: бессмысленное неистовство человеческой суеты постепенно приобрело хоть какое-то подобие упорядоченности.

– Что с тобой? – резко спросил отец.

– Мы же предвидели это полчаса назад, – напомнила мать, не дождавшись от восьмилетнего сына ответа. – Жаль, ты не согласен пригласить кого-нибудь из Корпуса и прозондировать его от и до.

– Во-первых, я не настолько доверяю Корпусу. Во-вторых, у нас еще целых двенадцать лет, чтобы с правиться с задачей самим. Вот если к тому времени ее не раскусим…

– Ладно. Об этом после. Входи, Тим. Поздоровайся с гостями, – нарочито отчетливо, с расстановкой распорядилась мать, склонившись к мальчишке.

– И постарайся сосредоточиться на окружающем, – мягко добавил отец. – По крайней мере, до конца вечера, пока все не разъедутся по домам.

Тим молча, не обращая внимания на всевозможные мутные, бесформенные силуэты, склонившись вперед, а голову повернув чуть в сторону, пересек людную гостиную. Ни мать, ни отец, перехваченные хозяином дома, а после окруженные множеством гостей – и нормов, и пси – за ним не последовали.

В общей суматохе о мальчишке вскоре забыли. Наскоро обойдя гостиную и убедившись, что в комнате ничего нет, Тим отыскал боковой коридор. Здесь робот-слуга отворил перед ним дверь в одну из спален, и мальчик