— А я и не заметил, — несколько покривив душой,ответил Кэл.

На самом деле, в первый раз увидев Стива, он невольноподумал о том, как странно выглядит этот человек рядом со своей безукоризненнойженой. Должно быть, догадался он, Стив так привык к больничной униформе, что вдругой одежде чувствует себя не в своей тарелке. Интересно, есть ли вообще унего костюм? Наверно, есть, Мередит об этом позаботилась. Но можно спорить, чтоСтив ни разу его не надевал.

Они спустились на пляж, и служитель проводил их к свободнымшезлонгам. Мередит сбросила халатик и устроилась в кресле, подставив солнцустройное тело. Кэл взглянул на нее и уже не мог оторвать глаз. Он взял книгу, хотелбыло читать, но строчки прыгали перед глазами, и взгляд невольно возвращался кгладкой коже и мягким округлостям тела Мередит.

Около получаса прошло в молчании.

— Не нравится книга? — улыбнулась Мередит,заметив, что Кэл отложил книгу и, сдвинув брови, сверлит взглядом голубуюокеанскую даль.

— Да нет… то есть да… неважно, просто задумался одругом.

— Кэл, я сказала что-то не то?

Мередит показалось, что она, сама того не желая, как-то егозадела. Но Кэл покачал головой, встал и побрел прочь по кромке воды.

Подождав несколько минут, Мередит последовала за ним. Она нехотела приставать к Кэлу с расспросами, но видела, что он чем-то обеспокоен.

— Кэл, что случилось? — спросила Мередит, нагнавего.

Кэллен поднял на нее растерянный взгляд. Пена прибоязахлестывала его ноги. У Мередит сжалось сердце — таким несчастным выгляделсейчас Кэл.

— Все в порядке, Мерри, — устало ответил он.

— Но я же вижу, с тобой что-то не так!

— Да все не так! — вдруг выкрикнул Кэл. —Скажи, ты когда-нибудь спрашивала себя, зачем живешь? Кому и зачем нужна всяэта возня? Ты понимаешь, что я уже десять лет иду, сам не зная куда и зачем?!

Мередит растерялась. Такого Кэла она еще не видела.

— Да что на тебя нашло, Кэл? Ведь минуту назад все былохорошо!

— Ну да. Находит временами… Живу, как живется, ноиногда как будто просыпаюсь и понимаю, что все это… — он широко взмахнулрукой, — все это — лишь пустая трата времени, а настоящая жизнь проплываетмимо.

— А что для тебя настоящее? — мягко спросилаМередит.

Кэл молчал, глядя себе под ноги.

Они дошли до края пляжа и сели на песок у самой воды. Волныс шипением набегали на песок и ложились к их ногам. Чуть поодаль покачиваласьна воде забытая кем-то доска для серфинга. Позади белоснежной громадой высилсяотель. Вокруг не было ни души.

— Все мы в погоне за одним, бывает, упускаемдругое, — заговорила Мередит. — Но, Кэл, по большому счету ты ничегоне упустил. У тебя чудесные дети, твоя жизнь насыщена событиями, ты делаешьбольшое и нужное дело. Нет, Кэл, ты не тратишь время зря! Не тебе мучитьсятакими мыслями.

— Почему ты так в этом уверена? Откуда нам знать, чтопо-настоящему важно? Ты говоришь, дети. А может, пройдет десять лет — и ониупрекнут меня за то, что я сделал что-то не так или чего-то не сделал, незаметил, не понял, упустил… Я привык считать, что я всегда прав. Может быть,порой и ошибаюсь, говорю я себе, но, во всяком случае, движусь в правильномнаправлении. Но все чаще мне приходит мысль: что, если это не так? Что, если яиду прямиком в тупик?!

Он глубоко вздохнул и заговорил спокойнее:

— Мерри, мне пятьдесят лет. Солидный возраст, не такли? Пора бы уже задуматься о том, кто я и чего хочу. Восемь лет я изнемогал отобиды и злобы. Восемь лет только и думал о Шарлотте и ее предательстве. Язакрыл свою душу для других женщин, я забыл обо всем, кроме гнева — им жил, импитался, из него черпал силы…

Слова давались Кэлу с трудом. Мередит почему-то былауверена, что так Кэл еще никогда ни с кем не говорил.

— Ненависть к Шарлотте стала для меня смыслом и цельюжизни. Но однажды подумал: на что я трачу время? Куда приведет меня этаненависть? Никуда. И что же дальше?

— Что значит «что дальше»? — осторожно спросилаМередит. Смущенная и испуганная, она не знала, как реагировать на такиепризнания.

— Ну, как дальше жить? Восемь из пятидесяти моих лет япровел, копя злобу на женщину, которая давно жила своей жизнью. Да, у меня троечудесных ребят, но пройдет несколько лет, они вырастут и пойдут своим путем.

И что мне останется? Только бизнес? Тебе не кажется, что дляполноценной жизни этого мало?

— Кэллен Доу, — твердо заговорила Мередит, —у меня складывается впечатление, что ты погряз в банальной жалости к себе! Чтоты плачешься мне в жилетку! Тебе пятьдесят, а не девяносто! Есть еще и время, исилы изменить свою жизнь к лучшему. Кто сказал, что ты обречен провести остатокжизни в одиночестве, если тебе это не нравится? И, уж конечно, ты не приговорендо конца дней своих злиться на Шарлотту!

— А я больше и не злюсь. Мне все равно. И это еще хуже.Почти десять лет моей жизнью владели два чувства — любовь к детям и ненависть кШарлотте. Теперь ненависть ушла — и что осталось? Одной родительской любовьюжизнь не наполнишь.

— Может быть, настало время оглянуться посторонам? — искренне предположила Мередит.

— Что ты предлагаешь? В какую сторону я долженсмотреть? Посвятить себя детям — прекрасно, но очень скоро они вылетят изгнезда. Или приударить за какой-нибудь красоткой, которую интересуют мои деньгии с которой я на третий день умру от скуки? Мерри, у меня не такой уж большойвыбор.

— Ерунда! — решительно ответила она, вытянув ногии зарываясь пальцами в песок. Кэллен не мог отвести от нее глаз. — Не всеженщины дуры и не все охотятся за деньгами. Ты и сам достоин женского внимания.

— Мне бы твою уверенность!.. А ты, Мередит? —спросил он вдруг. — Представь, что вы со Стивом разойдетесь. Ведь такоеможет случиться. Ты когда-нибудь об этом думала?

— Стараюсь не думать, — сухо ответила она.

Кэл задел больное место: в последнее время Мередит частоприходили в голову такие мысли. Разлука со Стивом стала ее болевой точкой, ейказалось, что судьба, рок, какая-то неведомая и могущественная сила тащит их вразные стороны. Никогда прежде Мередит не ощущала себя беспомощной и предпочлабы обойтись без такого опыта и впредь.

— Не знаю, что бы я стала делать, — честноответила она наконец. — Я не мыслю своей жизни без Стива. Я люблю его, он— часть меня. Без него моя жизнь перестанет быть прежней.

Мередит зажмурилась и тряхнула головой. Словно наяву, онавидела, как падает в бездну горя, имя которому — развод. Сама мысль об этомбыла непереносима. Но Мередит понимала, что настало время всерьез задуматься обудущем. Они со Стивом подошли к той роковой черте, за которой — распад семьи.Нужно что-то предпринять, и как можно скорее — иначе они потеряют друг друга.