— Нет, не скажи! Праздничная атмосфера и на менядействует.

— Может быть, посидим немного на веранде? —предложил Кэл.

Она кивнула в ответ.

Кэл достал из бара бутылку шампанского и налил по бокалусебе и Мередит. Она сегодня еще ничего не пила, если не считать несколькихглотков белого вина. Многие ее коллеги усердно налегали на май-тай и разныекоктейли, и Мередит подозревала, что на следующее утро кое у кого будетраскалываться голова. Но сама она, как и Кэл, весь вечер оставалась трезвой,свежей и собранной.

Они сидели бок о бок на широком балконе, вдыхая благоуханиетеплой тропической ночи. Оба молчали — к чему слова, когда рядом с тобой друг,когда в воздухе витает неслышная музыка ночи и на душе радость и покой?

Мередит поставила свой бокал. Кэл молча взял ее за руку. Онивзглянули друг на друга и улыбнулись.

— Спасибо тебе за все, Мерри. За твою дружбу. За то,что ты есть.

— Тебе спасибо, Кэл. Ты столько для меня сделал!

— Мередит… Мередит!

Кэллен Доу больше не думал о делах. Он не вспоминал о том,как выиграла компания от появления нового финансового директора. Не думал, чтос помощью Мередит сможет приобрести еще одну фирму. Забыл о грандиозных планах,которые вынашивал уже много месяцев.

Он думал только о том, что сейчас ее поцелует.

Как и шесть недель назад, Кэл наклонился и, не в силах противостоятьвлечению, прикоснулся губами к ее губам.

Словно электрический ток пронзил его. На миг проснулся страх— нет, ужас от того, что он совершает страшную ошибку. Но Кэл не мог бороться ссобой, как не могла и Мередит.

Она обвила его шею руками, и уста их слились, и это слияниебыло таким необходимым и естественным, что они даже не удивились. Скольковремени просидели они так, обнявшись, — секунду, час или вечность? Ни одиниз них не мог ответить на этот вопрос.

Кэл знал, что должен извиниться. Как сделал это в прошлыйраз. Но он не умел лгать — а значит, не мог просить прощения за то, в чем нераскаивался.

— Я не должен этого говорить, — прошептал оннаконец, — но я люблю тебя, Мерри!

Эти слова вырвались из глубины его души, из тайниковраненого сердца. Он давно уже знал, что любит ее, — знал, но боялсяпризнаться в этом даже самому себе.

Смутно догадывалась об этом и Мередит. Теперь же словномолния сверкнула перед ней, залив душу ослепительным светом. Она вдруг поняла,что за сила тянула ее прочь от Стива. Это была любовь — неосознанная и неназванная по имени любовь к другому.

— Я тоже люблю тебя, Кэл, — тихо ответила она.

Да, не одно плотское желание бушевало в их крови. Это былалюбовь, сознание того, что оба они — две половинки одного тела, одной души. Чтобы ни случилось дальше, Мередит знала, что сейчас она принадлежит Кэлу, а оней.

Он снова обнял ее и прижал к себе. Каждый дюйм его теламолил об исполнении желания, в котором Кэл так долго не признавался даже самомусебе. Мередит целовала его со страстью, какой никогда не испытывала раньше.Руки ее скользнули под рубашку Кэла, легли на его мускулистую грудь. Кэлленпотянул с ее плеч бретельки платья.

Белый шелк, шурша, упал к ее ногам: Мередит стояла передКэлом во всем великолепии своей сияющей наготы. Кэллен ахнул, у негоперехватило дыхание, как тогда, на пляже. А секунду спустя он подхватил ее наруки и понес к себе в спальню. Мередит сбросила туфли, и Кэл опустил ее накровать. Стянув с себя рубашку и брюки, он опустился рядом с ней и освободил ееот последнего предмета одежды, который еще оставался на ней, — белыхтрусиков, чтобы ничто не мешало ему наслаждаться ее красотой.

— Как ты прекрасна! — прошептал он.

— Я никогда… никогда раньше… — произнесла она тихим,испуганным полушепотом.

— Знаю, милая.

Мередит много раз говорила ему, что никогда не изменялаСтиву. Но то, что происходило сейчас между ней и Кэлом, не было супружескойизменой. Мередит чувствовала себя абсолютно свободной — свободной отобязательств, обещаний, свободной для новой жизни, для любви. Ее влекло к Кэлус неодолимой силой, которой она не могла противиться.

— Не бойся, Мерри…

Он торопливо ласкал и гладил ее гибкое тело, словно старалсявобрать ее в себя и насладиться ею. Губы их встретились, и Мередит тихозастонала.

— Я так тебя люблю… как никого никогда не любил… —задыхаясь, шептал он, и Мередит мысленно повторяла за ним те же слова.

Да, она полюбила Кэла — с первой встречи, может быть, и спервого взгляда. Рассудок ее отказывался это признать, но сердце не могло отрицатьочевидного. В потаенном саду ее души, за глухо замкнутой дверью подсознания,цвела запретная любовь. Настал день — и она вырвалась из темницы.

Мередит не могла больше обманывать себя. Не могла заткнутьуши и не слушать победную песнь своей освобожденной души. Теперь она знала,зачем родилась на свет, зачем прожила все эти годы, полные взлетов и падений.

Чтобы встретить Кэла и остаться с ним навсегда.

Отдых на Гавайях превратился для Кэла и Мередит в волшебнуюсказку. Но за счастливым началом ее таился кошмар.

Никогда в жизни они не были так счастливы, но оба понимали,что запретный плод, вкушенный на острове Мауна-Лани, непоправимо изменит ихжизнь. Мередит оказалась в двусмысленной ситуации и не знала, как ей поступить.Она любит Кэла, а Кэл ее — в этом для нее вопросов больше не было. Но что ихждет? Что делать дальше? Они не имеют права на счастье — и не смогут разорватьсвою связь. Они так долго шли друг к другу не для того, чтобы, соединившись,расстаться.

— Что же нам делать? — спросила Мередит как-тоночью, когда они с Кэлом лежали в объятиях друг друга.

На людях Кэл и Мередит вели себя крайне осмотрительно и несомневались, что их роман для всех остается тайной. Но на деловых семинарах ишумных обедах ими владела одна мысль: спрятаться от всех, остаться вдвоем,любить друг друга или просто разговаривать — до рассвета говорить обо всем, чтоволнует душу, и прежде всего о своей любви.

Как прежде, они продолжали работать вместе, но теперь ихотношения приобрели новое измерение, и прежнее сотрудничество неузнаваемопреобразилось, расцветилось новыми яркими красками.

Что же до Стива — о нем Мередит предпочитала не думать.Правда, несколько раз она звонила в Нью-Йорк, но из-за разницы во времени инапряженного расписания Стива так и не смогла толком с ним поговорить.

И все же Мередит не могла отбросить мысли о Стиве, иугрызения совести терзали ее неотступно.

— А чего ты хочешь, Мерри? — спросил Кэл и,повернувшись на бок, провел пальцем по соблазнительному изгибу ее бедра.