Катя сжалась. Воспоминания тех дней были невыносимы.

– Не знаю. Я думала, вы сможете все объяснить.

– Что объяснить?

– Сами знаете что, – она вдруг задрожала. – Это ведь сделала я, верно?

По лицу девушки пробежала тень. Профессор изучал подопечную, не позволяя сбить себя с толку.

– Она на это не способна, – наконец произнес Мещерский.

– Способна, вы же знаете.

Слезы текли по ее щекам. Это могло случиться в любую секунду.

Профессор подвинулся ближе и медленно произнес, подбирая каждое слово:

– Я этого не видел, меня не было в клинике.

– А где вы были? – злобно выпалила Катя. – Почему вы нас там оставили?! Вы не знаете, что они со мной делали! Что они делали друг с другом!

– Есть только один способ выяснить правду, – продолжал Профессор.

Катя покачала головой, пряча лицо за волосами:

– Она соврет. Как всегда.

Мещерский осторожно убрал прядь волос с ее глаз и погладил по щеке:

– Катя, мне нужно поговорить с Агатой. Ты позволишь мне это сделать?

17 дней 7 часов 40 минут с начала эксперимента

Антон не нашел ничего полезного в документах из сейфа, дошла очередь до флешки. Он вставил ее в ноутбук и открыл единственную папку. На экране появились записи камер наблюдения клиники Мещерского: пустой холл, лестница на второй этаж, комната для наблюдений, палаты и процедурные для будущих пациентов.

Антон открыл файл с более поздней датой. На видео Катя срывала фотографии участников эксперимента с пробковой доски, крушила мебель и отрывала головы манекенам.

– Тома! – заорал Антон. – Это она!

10 лет до начала эксперимента

Мещерский неспешно вел машину по Куршской косе. Он посмотрел в зеркало заднего вида: на пассажирском сиденье, насупившись, сидела Катя. Худой и угловатый подросток с густой челкой, закрывающей половину лица.

Они прожили вместе около года. Постоянные конфликты девочки с педагогами и сверстниками, сложный характер, переходный возраст… Все это отвлекало Мещерского от работы и забирало много сил. У него не было времени заниматься ею, и Мещерский принял решение, что девочке стоит начать новую жизнь подальше от дома. Новое окружение вряд ли узнает в ней дочь известного убийцы и педофила.

Катя уезжать не хотела, но ее никто и не спрашивал. Перед смертью Кирсанов позаботился о дочери и оформил трастовый фонд, о котором знал только Мещерский. На эти деньги он организовал для своей подопечной школу-пансион в предместьях Лондона. Пока готовились документы для поступления, девочку ненадолго согласилась принять у себя мама Профессора.

Машина Мещерского свернула с трассы к небольшому поселку на берегу залива. У калитки дома, окруженного высокими соснами, стояла мать: благородная осанка, седые волосы, собранные в пучок, и тонкие пальцы.

Катя вышла из машины и скрылась в доме, не поздоровавшись с хозяйкой. Она чувствовала себя домашним животным, которое отправили на передержку. Она знала, что привязываться к этой женщине не стоит. А на то, чтобы соблюдать правила приличия и быть вежливой, не было сил. Что бы она ни делала, как бы ни старалась, ей никогда и нигде не будут рады.

Мещерский сдержанно обнял мать. После обработал руки влажной салфеткой, завязав ее в узел.

– Витя, может, хоть на обед останешься?

– Не могу, извини. Очень много дел.

Мама хорошо знала своего сына и была достаточна мудра, чтобы не обижаться.

– Я благодарен тебе. У Кати сейчас непростой период. Присмотри за ней, пожалуйста.

Женщина с тревогой посмотрела в окно комнаты своей новой постоялицы.

– Ты можешь со мной не соглашаться, но девочка к тебе привязалась, а ты ее отталкиваешь. Ты уверен, что так для нее будет лучше?

– Нет, но так будет лучше для меня. Не хочу потерять все, над чем работал. А для этого мне нужно держать ее на расстоянии.

Женщина притянула к себе сына и поцеловала в лоб. Катя наблюдала из окна, как последний близкий человек сел в машину и уехал прочь, оставив после себя клубы пыли.

Часть 8

Дневник сновидений. Запись #76

Сегодня мне приснился эксперимент. Только он проходил не в клинике Профессора, а у нас дома.

Все поднялись в кабинет отца, и произошло что-то странное: один за другим они начали утопать в полу, будто их пожирали зыбучие пески. А я снова не могла пошевелиться и как-то помочь им…

172 часа с начала эксперимента

В помещении эксперимента стоял жуткий смрад, но оставшиеся в живых участники этого не замечали. Под потолком в спальне Преступников мигала последняя люминесцентная лампа. Из динамиков звучала калимба.

Рома лежал на матрасе, облизывая сухим языком потрескавшиеся губы. На его лице не было ни тени страха, ни отчаяния. Он понимал, что конец близок, и был готов к освобождению. В руке крепко сжимал четки.

Рядом лежал Андрей, его рука безвольно свисала на пол. Он давно уже ничего не говорил и, кажется, не шевелился.

– Ты бате передай… – тихо сказал Рома, – что я на него зла не держу… А матери… матери… что это не я у тети Тани сережки украл тогда… Может, хоть тебе поверит… А сам… Сам в Москву езжай… В газету пойдешь… женишься, может… Будешь потом спиногрызам байки про веселого дядьку травить… Пацана Ромкой только не называй, примета плохая… Обещаешь?

Андрей не ответил. Рома с трудом перевернулся на бок, вложил в руку брата свои четки и крепко сжал его кулак.

– Ну все, братишка, ты пообещал…

Рома отпустил руку Андрея, и четки из его ладони выскользнули на пол. Рома закрыл глаза. Лицо его озарила теплая улыбка. Неровное дыхание затихало.

В глубине коридора промелькнула тень. Голая Татьяна вошла в тусклую гостиную, опираясь о стену. Ноги ее дрожали, сальные волосы прилипли к груди.

Она хватала воздух губами и с трудом добралась до кухни. Татьяна открыла кран, оперлась о раковину трясущимися руками. Она подставила открытый рот под несуществующую струю воды и стала жадно «пить», закрыв глаза от удовольствия и полностью отдавшись фальшивому наслаждению. Татьяна вытерла рот рукой и побрела дальше. Она по-детски смеялась и что-то шептала.

17 дней 8 часов с начала эксперимента

В кладовке Брындин и Лопатина наблюдали, как Дима по стремянке поднялся к вентиляционной шахте.

– Надо проверить всю вентиляцию до туннеля… – Дима посветил внутрь фонарем. И, немного смутившись, добавил:

– Только я тесноты боюсь…

– И что? – возмутился Брындин. – А у меня брюки новые!

Следователи синхронно посмотрели на Лопатину:

– Значит, смотри, Лопатина. Проверишь путь до туннеля и обратно… Держи, – Дима передал ей фонарик. – Мы ищем телефон Кирсановой. А вообще, обрати внимание на все, что покажется тебе странным. Если что-то найдешь, фотографируй. Туда и обратно, хорошо?

– Хорошо, – кивнула она.

Лопатина поставила ногу на ступеньку.

– Погоди, ты же не боишься? – спросил Дима.

– Нет, конечно.

Дима помог миниатюрной девушке забраться в люк, и Лопатина без лишних промедлений поползла к цели. Металлические стенки шахты ухали при каждом ее движении.

– Ну как?

– Нормально, телефона пока не вижу!

– Если что, кричи, поняла?

Сергей посмотрел на озабоченного Диму и хитро улыбнулся:

– Бедная…

– Почему бедная? Места для нее там достаточно, –