Ксюше и Паше было по десять. Четвертый ребенок, Никита, был ровесником Кати и учился в параллельном классе.

Все трое обступили хозяйку дома. Катя молчала.

– Чего это с ней? Немая, что ли? – спросила Ксюша.

– Я не… немая… – Катя сбилась на первом же слове.

– А что это у тебя с лицом? – спросил Никита.

– Мама говорит, она совсем чокнутая стала… – ответил вместо девочки Паша.

– Отстаньте от нее, – не отрываясь от телефона, вклинилась Наташа, – она просто к Хэллоуину готовится, Фредди Крюгером будет…

Дети засмеялись, а Катя едва сдержала слезы. Она села на дальний лежак, спиной ко всем.

Близнецы подошли к Никите, и Паша прошептал:

– Мы слышали, как мама кому-то по телефону говорила, что дядя Виталик Артема убил! Реально что ли?

– Реально, – зловещим тоном ответил Никита, – и закопал в лесу…

Близнецы с опаской посмотрели в темные заросли.

– В бабкином сундуке закопал, прикиньте? Его теперь посадят лет на сто!

Паша как бы невзначай оказался рядом с Катей, она бродила вдоль бассейна и возила веткой по воде. Он достал из кармана скитлс, покрутил конфету между пальцами и со всей силы пульнул девочке в голову. Катя вздрогнула, но смотреть в сторону мальчика побоялась.

Паша сделал вывод, что его мишень вовсе не против, и продолжил издеваться. Близнецы с интересом наблюдали за представлением.

– Уродка! Дочь убийцы… – выпалил Паша, бросая очередную конфету в цель.

Когда снаряды в пачке закончились, мальчик поднял с земли камень, запустил в Катю, попав в травмированный глаз. Она взвизгнула, дети дружно рассмеялись.

В это время в доме шли ожесточенные споры. Женя устала, налила себе спасительный бокал джина и подошла к окну. Увидев, как дети издеваются над дочерью, Женя закрыла шторы.

Паша уже переключился на крупные комья земли, здорово разлетавшиеся в полете. Катя закрылась руками и попятилась, вскрикивая от боли. Наташа снимала представление крутой камерой нового смартфона.

«Уродка, уродка!» – весело кричали дети.

Катя упала в клумбу. Паша не на шутку развеселился и бросил большой ком влажной земли в лицо девочке.

– Прекратите! – раздался строгий мужской голос.

Наташа вскочила с лежака и побежала в дом, остальные за ней.

Профессор взглянул на Катю: платье испачкано, колени и локти кровоточили, под глазом свежая ссадина. Девочка поднялась на ноги, вытерла лицо грязными руками.

Профессор протянул ей белый платок. Катя прижала его к лицу, тут же испачкав кровью. Профессор развернулся.

– Не уходите! Пожалуйста… они вернутся.

Профессор уже пожалел, что вмешался.

– Не вернутся. Я поговорю с Владой.

– Я хочу к маме. Можно? – перебила его Катя.

Он достал из внутреннего кармана пиджака красный айпад с наушниками и протянул Кате.

– Держи. Слушай его перед сном, это поможет.

Катя хорошо запомнила лицо Профессора. Разочарованное, смущенное и уставшее. Лицо человека, для которого ты обуза, как и для всех остальных. Лучше об этом не думать.

Она не расставалась с айпадом много лет. Профессор собрал в плеере музыку народов мира, под которую легко засыпать. Особенно Кате понравилась африканская колыбельная, сыгранная на ее любимой калимбе.

XI

17 дней 4 часа 20 минут с начала эксперимента

Машина Профессора припарковалась у портового склада морских контейнеров.

Мещерский взял ноутбук и вышел из машины. Охраны здесь не было, а записи с камер наблюдения его не беспокоили: чтобы их найти, следователям потребуется время.

Мещерский шел между рядами контейнеров, опираясь на трость. Отыскав нужный, он осмотрелся, открыл его ключом с красной биркой.

Внутри контейнера зажглась одинокая лампа, и Профессор закрыл за собой тяжелые двери: пара стеллажей с документами, красивый кожаный чемоданчик на колесах и стойка с сервером – вещи самого важного пациента. Шумели вентиляторы, охлаждая системные блоки.

Мещерский подключил ноутбук к серверу, ввел пароль и вывел на экран записи с камер наблюдения из помещения эксперимента. Он был благодарен самому себе за то, что предусмотрел резервное копирование на удаленный сервер. Профессор ввел примерную дату того дня, когда участники эксперимента отправили Катю в шахту вентиляции, и просмотрел записи.

Антон вез Тому домой. Тома шуршала пакетом с детскими игрушками.

– Блин, жирафа нет. Был же! Или не было? – пыталась вспомнить она.

Антона исчезновение игрушки не волновало, он безуспешно пытался дозвониться до Профессора.

– Все еще недоступен! – возмущался он. – Конечно, зачем отвечать? Мы ведь ему всего лишь жизнь спасли! Куда он делся?

Тома смирилась с потерей жирафа и достала севший телефон.

– Зарядка есть?

– В бардачке глянь…

Тома брезгливо пошарила в грязном бардачке и нашла нужный провод.

– Почему Профессор мне про Катю ничего не говорил? – не унимался Антон. – Я на всех участников копал, их было семь! А про нее ни слова!

– Ты прав, это странно.

Тома поставила телефон на зарядку и случайно задела красный айпад Профессора, подключенный к колонкам в машине. Послышался его голос и звучание калимбы.

– Три… восемнадцать… всадник… зеленый… корица… двадцать три – двадцать два…

– Это что за ерунда?! Ты почему его в архив не вернул?

– Забыл, – отмахнулся он. – Ты послушай! Рихтер говорил про пациента, который угрожал Профессору, так? Сначала мы ведь его искали, но потом переключились на Степана и забили на пациента.

– Ты что, специально его не вернул?

– Том, ты послушай внимательно, послушай. Мы тогда не поняли… Это гипноз.

Антон посмотрел на Тому.

– За дорогой следи! – отругала его Тома.

– Что если Катя и есть тот самый пациент? – продолжил Антон. – Что если он запрограммировал ее убить тех людей? Может, похищение не особо помешало его планам? Меня воротит от этих мыслей, но что если Профессор нас всех переиграл?

Тома задумалась и выкрутила звук в машине на максимум. На записи послышалось чье-то бормотание. Разобрать слова было невозможно, но голос точно был женским.

Тома закрыла глаза и тяжело вздохнула. Кажется, домой сегодня она снова не попадет… Тома настроилась на тяжелый разговор и набрала Леню по видеосвязи.

– А я сам звонить хотел! – радостно отозвался он, суетясь на кухне в стильном переднике. – Том, тебе оладушки с вареньем сделать или со сме… танкой…

Он осекся, заметив неладное. Тома затараторила:

– Лень, такое дело… Я не приеду сейчас. Нам нужно еще немного времени, прости. Я знаю, что нельзя так с тобой поступать.

– А с нашим сыном так поступать можно? Подумай хотя бы о нем, пожалуйста, – разочарованный Леня отключился. Тома виновато кивнула погасшему экрану.

Антон развернул машину.

Мещерский изучал запись. Часы просигналили о приеме лекарства, но он проигнорировал напоминание. Ни одна мышца на лице Профессора не дрогнула от увиденного, разум его был чист и ясен впервые за долгое время.

Он вставил флешку в ноутбук, скопировал записи и запустил протокол уничтожения материалов на сервере.

XII

17 дней 5 часов с начала эксперимента

Когда техники восстановили удаленные записи и Кирсанова превратилась в подозреваемую, Дима предложил привезти для допроса столичного полиграфолога. Поскольку дело имело широкий резонанс, местное начальство отнеслось к его просьбе с пониманием.

Катя не до конца понимала, что происходит. Она молча наблюдала, как подтянутый мужчина в сером костюме и стильных очках подключал к ней датчики.

– Постарайтесь расслабиться, насколько это возможно,