Горечь обиды накрывала Катю:

– Ты же слово дала!

Женя вскочила, стакан с джином упал на пол. Куски разбитого стекла разлетелись.

– Ты что, тупая?! Это мое слово! Хочу даю, хочу забираю! – Женя встала, но ноги ее не слушались. Похудевшая, неухоженная женщина, шатаясь, пошла на дочь.

– Не надо меня трогать! Это что, так сложно? Ни сейчас, ни завтра… Вообще никогда! Чтобы я даже писка твоего больше не слышала! Ты поняла меня?!

Катю парализовало от страха.

– Не говори со мной, не дергай! Я тебя уже видеть не могу! Хватит меня душить!

Слезы беззвучно текли по щекам девочки.

Женя внимательно посмотрела на дочь. Ее испуганный и жалкий вид отрезвил женщину. Женя опустилась на колени, притянула дочь к себе и крепко обняла.

– Прости меня, детка, бусинка моя! Испугалась?

Женя целовала руки дочери и живот, Катя плакала, ей хотелось прижаться к маме как можно сильнее и оттолкнуть ее одновременно.

– Я не могу тебя отвезти… – прошептала Женя. – Я ничего больше не могу, понимаешь? Хочу вернуть все, как было. Но не могу. Что же твой папа натворил? Как он мог так с нами? За что?! А теперь его нет. Он умер. И Темы нет. Только ты и я…

Катя почувствовала, как объятие мамы похолодело и нежное выражение лица сменилось неприязнью.

Женя поднялась и наполнила новый стакан джином.

– Иди к себе и сиди тихо, – приказала она, не глядя на дочь. – Чтобы из комнаты ни ногой. Всё. Проваливай. Бегом!

К ночи Катя немного успокоилась. Она подошла к двери и услышала, как пьяная мать говорит сама с собой.

Катя включила айпад Профессора и доела последние орешки. Голод не унимался, поэтому она решила рискнуть спуститься на кухню.

Девочка на цыпочках прошла мимо гостиной. Ориентироваться в темноте было сложно, но она не хотела волновать маму. В холодильнике было пусто. Тогда она забралась на стул и достала из буфета кукурузные хлопья. Послышался гулкий удар. Катя выронила коробку, и хлопья разлетелись по полу.

– Мама?

Ей никто не ответил. Катя осторожно прошла по темному коридору к гостиной, паркет скрипнул под ее ногами.

– У тебя все в порядке?

Из глубины гостиной доносились странные звуки. Катя задрожала, медленно похлопала себя ладошкой по груди и прошептала:

– Я страшилок не боюсь, в кого хочешь превращусь…

У приоткрытой двери в гостиную на полу Катя заметила красный браслет Артемки, который она сплела ему на третий день рождения. Крепко сжала его в руке и вошла внутрь.

Разбитые куски бокала все еще лежали на полу. Она осторожно перешагнула через них и остановилась в центре комнаты. Глаза уже привыкли к темноте, мамы нигде не было.

Позади Кати послышался скрип. Девочка обернулась и замерла: тело матери раскачивалось под потолком, отбрасывая на стены двойные тени.

Катя стремглав выбежала из комнаты, ничего не видя перед собой. Перед глазами пролетели ступени лестницы. Ей показалось, что сзади кто-то идет за ней по пятам. Огромная, словно высотой в несколько метров, дверь в кабинет отца с трудом поддалась ей. Девочка вбежала внутрь и всем телом навалилась на дверь.

Это место пугало и манило ее одновременно. Но она знала, что сейчас должна быть именно здесь. Шаги снаружи становились все громче, перед глазами плясали мушки. Катя сделала шаг и провалилась в вязкую, засасывающую пустоту. Она упала на пол, словно утопая в зыбучих песках, но не сдавалась и ползла дальше.

Наконец, она увидела перед собой большой открытый сейф отца. Девочка влезла внутрь. Руки и ноги дрожали, звук собственного дыхания оглушал. Катя вцепилась в дверь и отчаянно тянула на себя. Лишь бы только хватило сил… «Я страшилок не боюсь, в кого хочешь превращусь… Я страшилок не боюсь, в кого хочешь превращусь… превра… щусь».

Звук шагов становился все громче, отчетливее и ближе. Дверь в кабинет открылась. Катя поняла, что нечто было уже здесь… В ушах зашелестело, будто комнату заполнили струи песка. Девочка изо всех сил тянула на себя дверцу сейфа. От нечто ее отделяло всего несколько сантиметров металла… Катя понимала, что конец близко.

Нечто рвалось все сильнее, силы девочки кончались. Она закричала: «Уходи!» – но нечто дернуло с новой силой, ее руки соскользнули, дверь сейфа открылась…

Девочку ослепил яркий свет. Катя потеряла сознание.

В кабинете Кирсанова было утро. Мещерский и двое полицейских смотрели на бледную девочку, скрючившуюся внутри сейфа.

Профессор осторожно взял ее на руки и вынес из комнаты. Женя была мертва уже два дня.

17 дней 6 часов 30 минут с начала эксперимента

Сергей и Дима вышли на улицу. Впервые за все время Брындин видел напарника в таком взвинченном состоянии.

– Только не говори мне, что ты ей веришь, – сказал Дима.

– Тут, мягко говоря, все непросто. Давай-ка спокойно подумаем.

Дима закурил и почти выплюнул дым первой затяжки:

– Да она же смеется над нами!

– Заварзин, ты остынь давай. Никуда она не денется… А пока надо с холодной головой подумать, как дальше быть.

Сергей по-отечески похлопал его по спине. Он знал, что молодой напарник пока еще сам не понимал, насколько для него стало важным раскрыть это дело.

– Пойдем-ка, хот-догом тебя угощу. Ты когда голодный – страшный человек, ты в курсе?

– Это она все устроила, – не унимался Дима. – Не знаю как. Но это она. Я тебе слово даю.

– Один классический, – обратился Сергей к продавцу фудтрака.

– Может, она выбралась и сама перекрыла эти сраные вентили? – предположил Дима.

– А потом сама себя снаружи заперла? Она что, Гарри Гудини, елки-палки? Ты сам записи видел. Девчонка упала в коморку с потолка и была там до приезда бригады.

Продавец протянул Сергею свежий хот-дог, и тот передал его Диме. Заварзин впился в него зубами и проговорил с набитым ртом:

– Я звонил в контору строителей, они мне прислали HTML-коды заявки. Заказ действительно оформили через приложение с аккаунта Профессора. Ровно в тот день, когда Катя провалилась в кладовку. Это не совпадение. Она каким-то образом это сделала, – Дима показал Сергею письмо от строительной фирмы на экране телефона.

– Доказать-то это как?

Дима откусил еще кусок и вдруг перестал жевать:

– Вернемся?

– Куда?

– В клинику. Мы ведь даже не рассматривали вариант, что она покидала эту комнату. Если она это сделала, мы что-нибудь обязательно найдем. Ошибаются все.

Сергей достал ключи от машины:

– Только в машине никакого майонеза.

Дима улыбнулся и выбросил в мусорное ведро остатки еды.

11 лет до начала эксперимента

К четырнадцати годам шрам на лице Кати полностью зарубцевался, и вскоре должен был начаться долгий и болезненный период шлифовки.

После смерти мамы опеку над девочкой без особого энтузиазма взял Мещерский. Катя понимала, что жить с молчаливым и отстраненным другом отца лучше, чем отправиться в детский дом, и старалась как можно меньше попадаться ему на глаза. Словом, она продолжала жить сама по себе, но теперь под чужой крышей.

Профессор настоял на том, чтобы Катя вернулась в школу, и