потом остановилась. Сжимая в руках гитару и с трудом переводя дыхание, выбрасывая в воздух облачка пара, она оглянулась. Лес за пределами кладбища стоял такой же тихий и неподвижный, как всегда.

Мерле удалялась от ворот. Что это было? Может, там спрятались дружки Рафаэля? Или притаилось что-то другое – и только и ждёт, когда она вернётся? Она не собирается это выяснять. Развернувшись, она поспешила вдоль по знакомой дорожке мимо гигантских ясеней и дубов, машущих ей холодными ветвями. Дорога была неровной, брусчатку разворотили корни. Она гладила кору деревьев-великанов. Это были всего лишь деревья, но дыхание её успокаивалось. Мощные стволы служили колоннами в её дворце.

Плачущий ангел уже ждал её. Статуя неизменно стояла на своём месте, даруя сострадание всякому, кто сюда забредал. Возвышающийся над ней дуб не обхватить и впятером. Мерле без сил прижалась к стволу. Кора холодила лицо, и сердце постепенно начинало биться спокойнее. Должно быть, кто-то сыграл с ней злую шутку, ведь все уже знают, что она зависает здесь. Рафаэль со своими приятелями наверняка сейчас у ворот кладбища ржут до упаду.

Она пощупала вещевой мешок за плечом. Ну хоть гитара при ней. Её отдушина, позволяющая выплеснуть всю досаду. Злость на тупую Хердеру, вынудившую её выступать. Разочарование в Ариане и во всех остальных, кто просто забыл про неё. Почему она всегда одна?

– Не одна. Мы можем принести, – раздался совсем рядом чей-то незнакомый голос.

Вытаращив глаза, Мерле отпрянула и стала озираться вокруг в поисках говорящего.

– Не бояться. Слушать внимательно, – говорили коряво и по-детски, так, будто делать это доводилось очень редко.

Взгляд Мерле перепрыгивал со статуи на ствол дерева, на надгробия и обратно. Она не видела ничего, кроме едва теплящихся кладбищенских лампадок, блёклых надгробий и фонарей вдали.

– Кто ты? – Мерле, запнувшись, сжала кулаки. Казалось, будто голос шёл сразу со всех сторон. Вот увидит, кто говорит – и бросится бежать, а остановится, только когда окажется дома.

– Знаешь нас, – детский голос звучал почти с упрёком. Ветви деревьев ударялись друг о друга. Пихта кланялась ветру, которого не было.

– Кто вы? – Наконец-то её голос не дрожал. Ярость лучше страха, хоть и одного с ним происхождения. – Кто вы такие и что вам от меня нужно?

Голос Мерле прозвучал слишком громко для этого священного места, но мёртвым это, похоже, не мешало.

– Очень часто приходишь к нам. Играешь для нас. Разбудила нас. Знаешь нас. – Теперь голос напоминал голос маленькой девочки и звучал почти радостно.

– Я играла для вас?

В ответ слышался только шелест деревьев. Мерле подумала о рождественском базаре. Там наверняка были и дети, только вот…

У неё перехватило дыхание. Под тёмными ветвями дуба она заметила какое-то движение. Девочка в платьице? Что она тут делает, зима ведь! Мерле собиралась уже спросить, где её родители, и тут девочка пошла к ней. Но что-то с ней было не так.

Казалось, что с каждым шагом её внешность меняется. Она росла, и руки у неё были не такие, как полагается. Они двигались рывками и под самыми невероятными углами. Девочка стояла уже в нескольких шагах. Вместо кожи у неё была древесная кора, вместо волос – ветви, а пальцы – сучки. Мерле хотела убежать, но увидела в лунном сиянии лицо девочки. Лицо, которое знала.

– Ты?!

На не совсем человеческом лице девочки появилась робкая улыбка:

– Помнишь меня?

Открыв рот, Мерле молча кивнула. Она много раз видела здесь это лицо. Но теперь оно выглядело иначе – не прозрачным и светящимся, а серым и волокнистым, как дерево. Из покрывающей голову коры пробивались волосы-ветки.

– Ты… ты из тех духов, которые приходили, когда я играла здесь на гитаре.

Девочка склонила голову набок:

– Духов? – Это слово ей, похоже, ничего не говорило. – Слушала тебя каждый вечер. Мы все слушаем, когда ты играешь. – И, подняв руки, она указала на окружающие их ели и ясени.

Моргнув, Мерле поняла, что рот у неё открылся ещё больше. Духи! Они всегда приходили к ней, привлечённые музыкой, пока в одночасье не пропали. Но почему? Она хотела было уже спросить девочку об этом, но ответ появился сам собой. Она хлопнула себя по лбу. И как же ей раньше не пришло в голову?! Это связано с нападением голема. Для него она тоже играла. Потом завязалась борьба, и Ариан вернул ему его сердце, сердце леса. В тот день духи навестили её в последний раз. Деревья вымахали, превратив кладбище в лес. Но духи не исчезли.

– Вы теперь живёте в деревьях?

Девочка вновь склонила голову, но теперь к другому плечу.

– Да нет. Я – это и есть дерево. Дерево – это я, – произнося эти слова, она сияла, будто сообщает какую-то чудесную новость.

Мерле, не удержавшись, улыбнулась в ответ:

– Мне вас не хватало.

Посмотрев в землю, девочка переступила с ноги на ногу. Ветки, росшие из её рук, слегка зашевелились.

– Пыталась навестить тебя. Но ты испугалась. Убежала. Боялись, ты не вернёшься.

«Убежала? Когда же я… А, пару дней назад, когда решила, что здесь кто-то есть. Я ускакала на Бильбо», – припомнила Мерле.

– Я не знала, что это вы. Я думала, кто-то хочет причинить мне зло.

Девочка кивнула, и ветки на её голове качнулись в такт:

– Была такой одинокой. Хотели показать, ты не одна.

Мерле потрясла головой. Она всегда думала, что может уединиться здесь, а на самом деле и тут никогда не оставалась одна.

Взяв её за руку, девочка издала какие-то звуки, вероятно это был смех:

– Твоя магия разбудила нас. Мы хотим ты счастливая. – Видимо, каждая следующая фраза давалась девочке всё легче, как будто она вспоминала, как это делается. Пальцы её казались сухими, тёплыми и твёрдыми, как поленья для камина. – Не хотели тебя пугать.

Проведя пальцами по лицу, Мерле тихо охнула:

– Только что у кладбища – это тоже была ты?

Девочка просияла:

– Хотели тебя встретить. Ты такая грустная. Такая одинокая.

Мерле сникла. Так испугаться, так запаниковать – и всё из-за того, что маленькая девочка хотела её порадовать.

– Твоя музыка нас счастливый делает. Мы тебя тоже счастливый делать хотим.

Мерле пожала руку девочке, надеясь, что та почувствует. Ветви девочки зашуршали, захлопали ветками и деревья вокруг.

Кто бы мог подумать! Всё это время она выступала перед публикой.

Теперь девочка держала её руку в своих ладонях-корнях – так бережно, словно боялась причинить ей боль.

– Нам её принести? Хотим, чтобы ты счастливая.

Мерле вскинула бровь. Из-за манеры говорить и чувствительности девочки было трудно следить