стукнул кулаком о колесо. Горючкой называлась жидкость, которую хранили пуще всякого добра. Она отвратно пахла. Говорили, что этот запах и даже дым от нее были ядовитыми ― вызывали головную боль, рвоту и кашель. Но горела она и вправду лучше всех смол, оставляя после себя мертвую землю, на которой после ничего не росло. И против кого же понадобилась драгоценная горючка?

Стаська тоже завозилась и высунулась из-за колеса.

Тут-то и увидел ребят их отец.

Прогнал, конечно, и пообещал подзатыльников или арапника.

Одно утешение осталось близнецам ― из-за Лиходейки отложат на завтра работу в огородах, которые находись за стеной поселища.

Стась и Стаська побрели домой, но все же увидели, что мужики тащили два котла, которые были запечатаны крышками, облитыми воском.

Перепуганная мама в ожидании отца загоняла близнецов работой по двору и дому. Зато вечер, когда взрослые уходили в молельню к ученым старцам, принадлежал всем ребятам поселища. Сегодня они взахлеб обсудили появление и страшную смерть Лиходейки. Каждый из особо удачливых очевидцев вставил свое словцо, да так цветисто, что остальные почувствовали себя обойденными судьбой.

Увы, пронырливым и ушлым Стасю и Стаське не довелось увидеть казнь и наблюдать, как мужики пошли по зеленым брызгам на земле и выжгли следы Лиходейки. Обидно до слез. Но Стаська сказала:

– Помнишь, что рассказал пастух? Лиходейка что-то несла. А про ношу речи не было. Значит, сожгли не все.

Стась ответил грубо:

– Все сожгли: и Лиходейку, и ношу. Может, хватит про нее? Других забот нет, что ли?

Сестра не обиделась. Она сама чувствовала себя так, будто отнято или потеряно что-то дорогое. Просто добавила:

– Может, все. А может, и нет.

Близнецы переглянулись и, сталкиваясь плечами, заторопились к стене.

– Дядь Потапий, можно сверху посмотреть, не идут ли коровы к поселищу? Мамка распереживалась! ― крикнул Стась дозорному.

– Одолели, бездельники! ― притворно сердясь, откликнулся Потапий. ― Вся ребятня здесь побывала. И всем нужно посмотреть коровок. Кыш домой! Вот вашим отцам расскажу!

Близнецы отправились к своей избе. Они боялись отца пуще Лиходейки или Ба-Ги.

– Время все уносит, остаются лишь дела человека! ― вдруг сказала Стаська, подняв указательный палец.

Стась против воли улыбнулся.

Это были слова одного из ученых старцев, Афаначия, который наставлял детей, обучал их чтению, счету и письму. Даже то, как сестренка произнесла любимое изречение старца, очень напомнило его скрипучий и надоедливый голос.

Стаська рассердилась ― брат впервые не понял ее с полуслова:

– Подкоп-то остался!

Стась радостно охнул. Близнецы переглянулись и свернули к их тайному месту.

Когда они еще были бесштанными шестилетками и разгуливали в одинаковых рубахах до полу, охотники принесли в поселище детеныша медвебуя. Старцы не велели губить пока еще безвинного зверя с наростами на голове вместо рогов. Он жил в деревянной клетке, жрал то, что бросала ребятня. Пока не поломал одну из жердин и не зацепил мальца, у которого потом вытек глаз. Вот тут-то старцы позабыли, что все малые существа ― дети Матери-земли, и разрешили извести звереныша.

Близнецы слезно молили отца выковать железную клетку, но он отказался. «Железом» называли любой ковкий материал, из которого получалось оружие, плуги и бороны, котлы и части инструментов. Его обменивали на продовольствие искуны, которые откуда-то приходили и уходили в никуда. Более дорогой была только горючка. Отец же ругал на чем свет охотников и точил для них новые рогатины, короче прежних.

Тогда близнецы решили вырыть подкоп у задней стены и тайком выпустить медвебуя. Чего только не сделаешь, когда голова пуста. Ребята усердно трудились, не задумываясь, как они выведут опасного зверя и останутся ли живы. Закончить начатое дело не довелось, потому что однажды утром обнаружилось, что клетка пуста, а рядом грудой насыпаны опилки. Стало ясно: ночью, пока Стась и Стаська, самые ярые защитники медвебуя, видели сны, охотники убили его.

Жалость к погубленному зверю прошла, тем более что за него стали мстить другие: не один охотник был ранен или даже убит. Племя медвебуев бродило окрест поселища и изредка нападало. Не ходило почему-то только на луга.

Земля возле бревен, где был подкоп, показалась утоптанной. Появились камни и хиленькая травка. Стась в раздражении уселся, схватил было один из камней, чтобы швырнуть его подальше. Но не смог. Оказалось, что голыш врос в землю.

Близнецы, не сговариваясь, стали его откапывать. Но камень словно пустил корень. И он почему-то был железным!

Стась отстранил сестру и что есть силы потянул его на себя. И тут что-то заскрежетало, земля стала осыпаться в пустоту. Стась закряхтел: мощи его жилистых подростковых рук явно не хватало.

– Это же этот… как его… механизм… ― прохрипел он. ― Про такие Афаначий рассказывал…

– Постой. Нас кто-нибудь увидит, ― предостерегла сестра.

Поселище было тесным, несмотря на то, что жило в нем немного народу. Избы с небольшими подворьями, молельня, колокольня, кузница, училище словно подпирали друг друга. Все постройки занимали ровно столько места, чтобы выжить и воспитать новое поколение. Простор был за стенами ― огороды, поля, луга со стадом. Лес и озера приходилось делить с медвебуями, пузохватами и другими зверями помельче.

Но не грозных взрослых опасалась Стаська, а своего брата ― вездесущую ребятню.

– А давай сегодня попросимся спать в овине, в сенцах. Жарко же! ― предложил Стась. Его глаза плутовато заблестели.

Сестра поняла его задумку и согласно кивнула. Время подходящее ― полнолуние. Даже лампа не понадобится. Хотя завтра под присмотром стражника им положено полоть всходы овощей. И отоспаться не удастся.

Измученная мама с грудными близнецами на руках не заметила, что старшие на удивление понятливы и услужливы. А отец что-то заподозрил и вместо объятий на ночь погрозил им пальцем:

– Забалуйтесь мне только в овине!

И обыскал сумки ребят ― нет ли кресала и камня. Еще пожар устроят.

Старшие близнецы ответили ему честным-пречестным взглядом: все уже было давно спрятано в прошлогодней соломе.

Ребята, чтобы не уснуть, медленно жевали взятую про запас краюшку. Тесные сенцы с грудой соломы походили на гнездо. Или логово. А темнота с шорохами напоминала об опасности, которая всегда бродит в ночи.

– Стась, а ты еще веришь в Ба-Гу? ― спросила Стаська.

Брат засмеялся:

– Давно не верю. Ты еще тряслась на полатях, ночью во двор одна не могла выйти, а я уже не верил. Да что там, я и в Черную смерть, которая пожрала белый свет, не верю.

– Ты не веришь ученому старцу Афаначию? ― поразилась Стаська. ― Ладно, пусть Ба-Гой пугают маленьких, но старец-то глупостей не скажет!

– Твой Афаначий что-то путает, ― заявил Стась. ― Хорошо, пусть люди