поддерживал Мортимира за предплечье, который был в одном шаге от того, чтобы упасть в обморок.

– Как же так? – спросил Лоренс сам себя. – Они же сказали, что демону нужно свежее тело. А он мертв! Генри мертв!

– Лучше бы мы никогда не приезжали сюда, – сказал Габриэль, как будто бы руками смахивая с лица грязь и пот. – Как мы посмотрим в глаза его семье? Как мы вообще теперь можем смотреть в глаза друг другу?

– Господи, Генри! – Морти не выдержал. За такое короткое время он потерял уже второго дорогого его сердцу человека. Он плакал, пока люди Джонатана укладывали тело на носилки. Он кричал его имя, пока его лицо накрывали белой простыней. – Генри! Генри! Генри!

– Брат, успокойся. Прошу тебя, – Габриэль держал его плечи так сильно, как только мог. Морти был словно рыба в сетях, бился в конвульсиях. Лоренс лишь молча наблюдал за ними. – Мы его не вернем! Прекрати истерику, Бога Ради!

– Убери от меня свои руки!

Мортимир рывком оттолкнул от себя Брюстера и с размаху влетел кулаком прямо ему в челюсть, от чего тот налетел на Лоренса, почти что, сбив его с ног. Его глаза были такими заплаканными и безумными, что казалось, будто он не осознал, кого ударил.

Дернув головой, он, шатаясь, последовал за носилками.

– Морти, остановись! – крикнул Лоренс.

Но не успел Стафорд сделать и шага дальше, как перед его глазами промелькнула яркая желтая вспышка и женская рука, и он камнем упал на землю, лицом прямо в рыхлую землю.

Это была Розалинд.

– Не нужно так орать, – ее губы брезгливо искривились.

Посмотрев на лежащего парня несколько мгновений, она перешагнула через него и направилась прямо к юношам, которые наблюдали этот процесс с открытыми ртами.

– Через пол часа очухается.

– Вы сказали, что он должен был быть жив! – заорал на нее Габриэль, всплескивая руками, но та не повела и ухом, а лишь прошла между ними прямо к тому месту, где нашли тело Генри и стала досконально рассматривать каждую травинку.

– Мы говорили, что есть вероятность, что он может быть жив. Абсолютно с уверенностью мы вам ничего не обещали, – из-за угла плавно вышла Агата с небольшим чемоданом, зажатым в левой руке. – Мы сами не в восторге, что на нашей земле очередной труп.

– Генри для вас очередной труп? Как вы можете так о нем говорить? – теперь и Лоренс подал голос. – Он был нашим другом! Он ел с вами за одним столом!

– Вы ведь обещали найти его! Спасти!

– Защита людей не входит в наши обязанности и никогда не входила. Мы заботимся лишь о сохранности наших владений и о количестве душ, которые попадут в Ад. Мы помогаем вам лишь по доброте душевной и не более! Мы могли взять с вас плату, но не стали! – ее голос был по-королевски снисходителен и строг, как будто она говорила со своими рабами. – Но нам жаль, что ваш друг скончался. Важно лишь то, от каких причин.

– Вы чудовищно бессердечны! – Брюстер больше не мог смотреть в глаза Агаты, в которые еще несколько часов назад заглядывал с таким страстным рвением.

– Если бы вы знали, сколько раз я наблюдала похороны. Если бы вы знали, сколько тел я расчленила и сшила обратно. И если бы вы знали, сколько слез, подобных вашим, я видела за почти двести лет, вы бы не считали меня бессердечной. Но да, фактически, вы правы, – ведьма вплотную подошла к мужчине и шепнула его на ухо змеиным голосом. – Я бессердечна.

Он отпрянул от нее, как от огня, не желая даже касаться ее.

Лоренс уже слышал эти слова. Удивлен он им не был, да и рассержен тоже.

В глубине души Стентон понимал, что эти женщины видели куда больше, чем они. Он понимал, что они отнюдь не хорошие люди, что они дели и делают ужасные вещи, о которых другие бы даже думать не могли. Будь им выгодно, они бы прикончили их всех. Но они те, кто они есть.

– Ничего, – отряхнув испачканные руки о кафтан, сказала Розалинд. – Я ничего не нашла.

– Как?

– Значит, тело сюда перенесли уже после смерти.

– Умно, – кряхтя, сказал Стентон, пытаясь взвалить тяжелое тело Мортимира на спину. – Кто-то хочет запутать следы.

– Велайра или тот, кто ей помогает, не хотят, чтобы я взяла след, – Роза, почесав затылок, глубоко выдохнула. – Тело должно было быть живым, черт возьми! Почему она убила его? Почему оставила нетронутым?

– Я должна провести вскрытые, – сказала Агата, подплыв вплотную к сестре, переходя на шепот. – Мне нужно выяснить, проводила ли она какие-либо обряды над телом, не взяла ли она какие-то органы. Мы не знаем, что именно она задумала.

– Нет! Вы не оскверните его тело! Я не позволю! – Габриэль был в бешенстве. Его плечи взлетели вверх, а глаза покраснели от злости. – Никто из вас не коснется его тела!

Агата замолчала.

Ведьма тяжело выдохнула и резким движением взмахнула рукой в направлении лица Брюстера. В нескольких сантиметрах от его переносицы завис короткий, но тонкий, кинжал, обвиваемый красным дымом. Тот застыл, как статуя, боясь даже моргнуть.

– Вашим сентиментальностям здесь места нет, мистер Брюстер. Речь идет не о нашей прихоти или об уважении к усопшему. Я вас уверяю, он не обидится. Речь о том, почему ваш друг мертв. Нам самим неизвестна причина его скоропостижной и бессмысленной смерти, – Розалинд медленно опустила руку Агаты и нож вернулся в ножны ведьмы на бедре. Она говорила спокойно. Даже, слишком спокойно для себя. – Времени до заката остается все меньше, а мы так и не знаем, чего нам ждать и как спасти маленькую девочку. Подумайте разумно и не мешайте нам исправлять то, что вы натворили.

Юноша ничего не ответил. Он лишь скользнул обессиленным взглядом по лицу Агаты и стал помогать Лоренсу поднимать Мортимира.

– Мы отнесем его домой и последуем за вами, – сказал Лоренс. – Мы поможем всем, что будет нужно.

Розалинд кивнула, поправляя свои очки на переносице.

– Остался всего лишь час до заката. Время на исходе. Либо я провожу вскрытие, либо ты входишь с душой в контакт.

Ведьма ничего не ответила сестре.

Они направились прямиком к зданию морга.

С каждым их шагом горизонт постепенно окрашивался в оранжево-красные тона, а небо в противоположной стороне предательски быстро серело, предвещая за собой скорый приход холодного ноября. По земле снова расползался густой туман, а в окнах домов неярко загорались свечи.

Проходя по улицам, последние горожане смотрели на них с укором и страхом, покрывая их следы гневными выкриками