посмотрев сначала на меня, потом на сестру, — Сегодня я совершу прорыв на новую ступень.

Мы с Александрой синхронно переглянулись. Вот так новость!

— Значит... — начала сестра, но ее прервал отец.

— Посему вы покинете поместье на ближайшие пару дней.

Я нахмурился. А это еще на кой черт?

— Но зачем нам это делать? Разве не лучше будет, если мы останемся здесь на всякий случай. Прорыв — штука сложная и во время него ты же будешь беззащитным! — возразила Саша, непонимающе уставившись на патриарха рода Ливен.

Я тоже не догонял, в чем причина подобного решения. Обычно, чтобы прорваться в новую ступень, требовалось заранее озаботиться о безопасности периметра. В таком случае большинство родов или кланов предпочитает совершать поездку в родовое поместье, как и поднимать в боевую готовность всех кого только могло.

И даже так в это время все были напряжены. Так почему?

С родовым поместьем всё понятно, как оказалось, оно было подчистую разрушено еще во время гражданской, а территория оказалась отобрана Императорским кланом. В ближайшее время нам нет туда пути.

Но ведь имелось и множество других способов обеспечить свою сохранность. Да даже обратиться напрямую к Алисе, в конце концов!

Что я и высказал отцу.

— Это мое решение. И вам на него никак не повлиять. Такова моя воля, как вашего патриарха. Я понимаю беспокойство, что вы испытываете, но, поймите, так будет действительно проще... для всех.

Под конец его глаза опустились к полу в глубокой задумчивости, чего мы понять совершенно не могли, как и принять.

Мы попробовали вновь воспротивиться, но еще до того, как слова покинули наши уста, на плечи навалилась такая тяжесть, что изо рта донесся только мучительный хрип.

Глаза отца были полны какой-то мрачной решимости и непреклонности, которой ни я, ни Александра, не видели по сей день.

Так вот он какой... Настоящий отец и патриарх Ливен.

Кабинет дрожал от давления, картины на стенах попадали, деревянный стол изнывающе треснул, кожа на диванах прохрустела в отчаянии, едва не разрываясь на лоскуты.

— ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ? — он не повышал голос. Он не кричал. Даже наоборот. Сергей Ливен чуть ли не шептал нам двоим, но тяжесть этого звука была столь высока, что создавалось настойчивое ощущение, что твои барабанные перепонки дрожат в первобытном ужасе.

— Да, отец, — синхронно произнесли мы, и тут же тяжесть спала.

Я сумел вздохнуть полной грудью, спина напрочь промокла, в коленях ощущалась невиданная доселе слабость.

Значит, вот она — мощь 8-ой звезды...

Необъятная, бескрайняя, подобно ночному небосводу, но столь же непостижимая.

— Саша, оставь нас наедине на пару минут.

— Х-хорошо, — прокряхтела сестра и неровной походкой покинула кабинет сквозь покачнувшиеся на петлях двери.

Неслабо ей досталось. Впрочем, я и сам, наверняка, буду выглядеть не лучше.

— Марк, я хочу вручить тебе браслет, который мне перешел от твоего деда, а ему от прадеда, — мужчина подошел ко мне вплотную и, не церемонясь, опустился на колено, чтобы поравняться со мной в росте.

Он неспешно и бережно разомкнул защёлку на черном, совершенно лишённом каких-то украшений браслете, больше напоминавшем оберег или дешевое украшение, которое можно было купить в любом переулке.

Его мозолистые и грубые ладони сцепили браслет на моем правом запястье, после чего я ощутил неожиданную прохладу, распространяющуюся от аксессуара.

— Почувствовал? — усмехнулся отец, — Это энергия артефакта, завязанного на нашу родословную. Только Ливен способны ощущать ток в браслете, как и со временем использовать его возможности на полную. Чем выше уровень твоей культивации, тем больше возможностей тебе будет доступно, как и секретов откроется. Даже я не сумел познать их все, как и многие до меня. Быть может, у тебя получится.

Только сейчас до меня дошло. Мне передавали наследие бывших патриархов Ливен. Отец признал меня своим наследником, как и будущим главой рода.

Я не знал, что мне следовало ответить.

— Я...

— Защити Сашу. Прошу тебя, сынок. Поскольку именно на твои плечи ляжет вся тяжесть наших с твоим дедом грехов. Но в тоже время только ты сумеешь выправить руль нашего дома, уверенно плывущего в Бездну. Не оступись, как сделали мы.

Черные глаза отца пугали своей решительностью. Так смотрят люди, готовые на любое безумство или авантюру. И я нутром ощущал, что это будет нечто из разряда первого.

— Сделаю всё, что в моих силах, чтобы спасти свой род, — я дал клятву.

Мужчина сжал меня в крепких объятиях и только тогда я ощутил, как едва заметно подрагивают его руки.

Я многого не понимал. Не осознавал. Но сердце кричало, что это прощание.

— Хорошо. Тогда иди и проводи сестру. Вам пора обратно в «Куб». Там ведь вот-вот возобновятся занятия, — позволил себе усмешку отец и поднялся на ноги.

После чего проводил меня, идущего на негнущихся ногах на выход.

Предчувствие говорило, что впереди ничего хорошего меня не ожидало.

* * *

Когда мужчина проводил сына из кабинета, он обессиленно упал на диван, взяв в руку оставленный бутылек с зельем.

Кто бы мог подумать... Что план вновь изменится, хоть у него и не оставалось надежд до самого последнего дня.

А оно вон как вышло. Марк дал ему надежду. Слабую, едва заметную, но всё равно надежду на то, что всё пройдет, как надо.

Быть может, наработки предыдущего главы рода не пойдут насмарку, а найдут свое применение сегодня.

Что же, ему только оставалось надеяться, что время будет играть на их стороне. В противном же случае... его детям придется пережить сражение, сравнимое с тем, через которое прошел он сам, следуя за своим отцом и дядей.

Ах, как всё тогда казалось просто!

Но ничего... Даже то, что вскоре случится, сделает его детей сильнее, крепче, подобно стали, что поддаётся неоднократной закалке.

Если не сломаются, если не сдадутся, если не предадут собственных же убеждений, то станут непобедимыми.

И тогда даже Императорский клан не успеет понять, что за чудище он породит. От подобных мыслей по его телу пробежала предвкушающая судорога.

— Ты видишь, отец? Еще совсем немного и то, чего ты так жаждал — свершится!

И хоть он не поддерживал собственного старика, но понимал, что иного выхода просто не оставалось. Ливен слишком наследили. Его дом не простят. Не забудут. Сколько бы лет не прошло.

И единственное, что он был в силах сделать, это принять вину на себя, защитить сына и дочь, тем