методично: она провела 7 июля обыски в еврейских кварталах, в ходе которых были задержаны сотни «подозрительных» евреев, которых подвергли допросам. Хотя «полезная с политической точки зрения информация» так и не была собрана, команда Ek 10b задержала 101 мужчину, в основном из среды еврейской интеллектуальной элиты, которых мелкими группами расстреляли на окраине города и захоронили в общей могиле[669]. Одновременно румынские полиция и армия проводили собственные аресты и обыски, выискивая евреев, которые не могли привести доказательств того, что они проживали в городе до 28 июня 1940 г., а также всех «подозрительных» по любому поводу, включая и лидерство в религиозных общинах. Арестованные лица были заключены в бывшем Национальном еврейском доме, куда команда Ek 10b, которая в тот же день покинула Черновцы, отправляясь дальше на восток, привела и других заключенных евреев. Таким образом, в Национальном еврейском доме оказалось около 2 тыс. евреев[670]. Румыны отобрали 500 человек, которых затем расстреляли 9 июля в пойме реки Прут, где и захоронили в общей могиле[671]. Остальным заключенным объявили об их освобождении, но при выходе из здания румыны открыли по ним огонь из пулемета, а многие из тех, кто сумел под огнем выбраться в город, были убиты румынскими солдатами на улицах поодиночке[672]. Выжившие евреи подсчитали, что в первые три дня после «освобождения» города Черновцы были убиты 1400–2000 евреев (к прибытию румын в городе проживало около 50 тыс. евреев)[673].

Хотя евреев арестовывали, избивали и убивали румыны, украинцы и немцы, цели у них не были идентичными. Решительность, с которой действовали украинцы, беспокоила румын. Убийство евреев украинскими националистами было частью их кампании по закладке основ чисто украинского государства, так что преступные действия ОУН были направлены на захват Буковины. Румынские власти отдавали себе отчет, что украинское антисемитское насилие переплеталось с антирумынскими намерениями украинцев. На послевоенных допросах майор Г. Берзеску, командир Сторожинецкого жандармского легиона, показал, что при исполнении своих обязанностей в уезде у него не было «других неприятностей, кроме как с украинскими националистами», и представил свои попытки приструнить их как призванные защитить евреев[674].

Немцы, которые в то время рассматривали ОУН как своего союзника в борьбе с русскими и коммунистами, с удивлением обнаружили, что румыны считают украинских националистов на Буковине своими «национальными врагами» и даже большей угрозой своим интересам там, чем евреев. В одном из докладов на имя Р. Гейдриха от середины июня 1941 г. команда Ek 10b утверждала, что румынские власти пытались использовать обстановку войны, чтобы устранить украинских лидеров. К этому времени Ek 10b получила инструкции попытаться переориентировать внимание румын с «украинской угрозы» на борьбу с «еврейской угрозой». В частности, Ek 10b должны была убедить румын действовать более решительно в «еврейском вопросе». Ek должна была «совершать рейды на собрания евреев с целью выявления их заговоров», а также «защитить представлявших ценность украинцев, в основном лидеров ОУН, включая организацию их обмена на румынских коммунистов»[675].

Во исполнение этих инструкций Ek 10b 6 июля подожгла Черновицкую синагогу, чтобы «доказать» румынам, насколько распространенными в городе были антисемитские настроения. Вдобавок немцам удалось добиться освобождения из концлагеря в Садагуре 216 украинских активистов. Тем не менее, похоже, что им не удалось сильно повлиять на румынскую политику по отношению к евреям. После трех дней антисемитских расправ и массовых убийств румынские власти в Черновцах распорядились их прекратить, тогда как аресты украинских лидеров продолжались. Поэтому Ek 10b была разочарована тем, что она считала успокоением румынской антисемитской ярости[676]. Парадоксально, но некоторые офицеры румынской полиции также считали, что слишком много евреев выжило в Черновцах после первой волны экзекуций, но сваливали вину на Ek, антисемитское рвение которой якобы ослабело после первых массовых экзекуций[677].

Хотя немцы предпочитали, чтобы их антисемитские союзники пришли к компромиссу, они быстро сделали вывод, что такой исход невозможен. Согласно донесениям Ek 10b, после 10 июля румыны начали арестовывать украинцев, занимавшихся политической деятельностью, причем некоторых из них жандармы просто расстреливали на месте. При таких обстоятельствах, докладывала Ek 10b, следовало ожидать скорого (unmittelbar) кризиса, а в долгосрочной перспективе ситуация представлялась еще более пессимистической:

Или Буковина будет поделена по национальным критериям [между румынами и украинцами], или украинцы будут выселены [румынами]. В противном случае дойдет до долговременного конфликта между Украиной и Румынией[678].

Вместе с тем летом и осенью 1941 г. немецкие официальные лица в Черновцах – сначала Ek 10b, затем СД (т. е. СС и разведывательная служба нацистской партии) и германское консульство – покровительствовали украинским националистам и даже позволили их лидерам разместить свое руководящее бюро в отведенных немцам зданиях[679]. В сентябре 1941 г. украинские интеллигенты-националисты составили и отправили германскому посольству в Бухаресте меморандум, в котором просили поддержать передачу севера Буковины будущему свободному украинскому государству. Требование основывалось на утверждении, что этнические украинцы были самым древним населением региона и, следовательно, обладали исключительными правами на него[680]. Когда румынская секретная полиция добыла копию этого меморандума, между немцами и румынами разразился серьезный скандал. Губернатор Буковины Корнелиу Калотеску писал 7 октября 1941 г. Иону Антонеску: «…пока украинское движение будет – тем или иным способом – подпитываться германскими властями, оно не прекратится, а напротив, достигнет тревожных размеров»[681].

Тем временем отношения между украинскими националистами и нацистами резко испортились, поскольку одна из фракций ОУН – бандеровская (т. е. сторонники Степана Бандеры) – заняла открыто антигерманскую позицию. Начиная с сентября 1941 г. немцы стали жестоко преследовать ОУН[682]. Румыны усилили дипломатическое давление и в феврале 1942 г. добились закрытия бюро ОУН в Черновцах, а немцы прекратили сотрудничество с украинцами в провинции. Одновременно румыны усилили репрессии против украинских активистов. Военным трибуналом 8-й румынской дивизии, дислоцированной в регионе, до 12 января 1942 г. 334 украинца были приговорены к выдворению из страны за такие преступления, как нелегальный переход границы, оскорбление нации и распространение лживой информации. Румынские власти попытались выдворить их на территорию генерал-губернаторства (оккупированной Польши) и германского рейхскомиссариата Украина (оккупированная Украина), но поскольку немцы были против этого, румынам удалось выдворить лишь часть этих лиц; оставшихся же (точное число неизвестно) по приказу Иона Антонеску от 22 апреля 1942 г. отправили в концентрационный лагерь[683].

Хотя украинская националистическая деятельность была пресечена, румынские официальные лица продолжали размышлять о долгосрочной стратегии в отношении «украинской проблемы» в северной части Буковины. Одни из них предлагали избрать более умеренный курс, другие же, напротив, настаивали на радикальных антиукраинских мерах. Например, генерал Корнелиу Дрэгэлина, ставший губернатором