в противоположном направлении[708]. По немецким данным, на конец августа на восточном берегу Днестра, в районе Могилёва-Подольского, скопилось не менее 27 тыс. евреев. Помимо евреев румыны также выслали из Кишинёва к Днестру неизвестное число украинцев и представителей других «нежелательных» национальностей, главным образом тех, кто прибыл в провинции после 28 июня 1940 г.[709]

Румынская политика депортации евреев на восток во время военных действий причиняла неудобства командованию XI немецкой армии, на тылы которой напирали все эти люди. С точки зрения немецкой армии, снабжение передовых частей было важнее этнической чистки. Немцы недвусмысленно потребовали от румын прекращения такой практики. Поскольку румыны эти требования проигнорировали, немцы заблокировали депортацию евреев за Днестр и начали высылать их обратно, в Бессарабию и Буковину[710].

16 августа 1941 г. Ион Антонеску пожаловался германскому посольству в Бухаресте, что действия немецкой армии противоречат его соглашению с Гитлером в Мюнхене относительно «обращения» с евреями на востоке[711]. Михай Антонеску передал эту жалобу советнику Пфлаумеру через Константина Войкулеску. Эта жалоба является неопровержимым доказательством того, что политика по отношению к евреям обсуждалась с Пфлаумером, а также того, что очищение провинций от евреев рассматривалось румынским правительством как часть более обширного плана по перемещению лиц, в котором предполагалось использовать немецкий опыт[712].

Румыны тем временем решили заблокировать возвращение евреев обратно в провинции и снова отправить на восток, за Днестр, тех евреев, которые вернулись обратно[713]. В ответ немецкое командование поручило зондеркомандам Sk 10b и Sk 11a силой вытеснить бессарабских и буковинских евреев обратно в провинции, несмотря на упорное сопротивление румын. Немцы собирались скрытно переправить евреев в Бессарабию. Их вели, особенно по ночам, от моста к мосту; тех, кто обессилел и по состоянию здоровья не мог ходить, а таких были сотни человек, – расстреливали. Немцам в последние десять дней августа удалось силой переправить колонну евреев обратно в Бессарабию через мост у Ямполя, и другую колонну, поменьше, через мост у Каратина[714]. Некоторые из депортированных евреев, которых румыны категорически отказывались принимать на свою территорию, были расстреляны румынскими и немецкими солдатами. По оценке Международной комиссии по исследованию Холокоста в Румынии, число убитых колеблется от восьми до десяти тысяч человек[715]. Румыны, несомненно, знали про эти экзекуции, поскольку Еуджен Кристеску, глава румынской Специальной службы информации, упоминал об этой трагедии в своем письменном заявлении во время следствия в Москве в июне 1945 г.[716] Румынское правительство, однако, не потребовало от своих нацистских союзников никаких объяснений и не заявило никакого протеста; в конце концов немцы сделали то, чего хотели румыны, и последние могли быть им признательны за то, что они выполнили всю грязную работу.

9.6. Резня евреев и местное христианское население

Задержание, арест и убийство евреев в городах оказались относительно простым делом. В первые дни после советского отступления румынские и немецкие войска находились в городах в большом количестве и могли массово использоваться в этих целях. Более того, евреи часто жили в отдельных кварталах, их было легко разыскать, выгнать из домов и привести на сборный пункт. Поддержка местных жителей для успешного проведения этой операции была не особенно важна, и по этой причине о ней лишь изредка упоминается в источниках[717]. В сельской же местности, куда зачастую посылались небольшие группы жандармов, которые должны были обследовать сёла, расстреливать или конвоировать евреев на большие расстояния в лагеря, ситуация была иной. В подобных обстоятельствах поддержка и активное участие местных христиан были очень важны для румынской армии и жандармерии.

В первой половине июля 1941 г. начальник Второго отдела (разведка) румынского Генерального штаба (начальником Генерального штаба на тот момент был бригадный генерал Александру Иоанициу) отправил телефонограмму начальнику Второго отдела IV румынской армии (армией на тот момент командовал корпусной генерал Николае Чуперкэ), подполковнику Александру Ионеску с приказом принять меры «по устранению иудейского элемента с бессарабской территории (Буковину к тому времени уже „освободили”. – В. С.) через организацию и задействование групп, действующих впереди наступающих румынских войск». А. Ионеску в ответ доложил 13 июля, что он уже одобрил план действий в этом отношении, который начиная с 9 июля введен в действие. Созданные с этой целью группы имели задание «создавать в селах неблагоприятную для иудейских элементов обстановку таким образом, чтобы население само искало, как их устранить самыми подходящими и сообразными обстоятельствам средствами. К моменту прихода румынских войск обстановка должна быть создана и действия начаты». Группы должны были быть составлены из «элементов <…> из освобожденного от советского господства бессарабского населения, с проверенными убеждениями», предпочтительно из таких семей, которые «пострадали от гонений советских властей». Этим людям следовало распространять – через родных, знакомых, антисоветских элементов – «идею коллективной защиты от иудейской угрозы» (выделено в оригинале. – В. С.). Вербовку среди них надо было проводить, взывая к их «патриотическим чувствам», а также «удовлетворяя их некоторые легкоисполнимые неотложные желания (очевидно, меркантильного свойства. – В. С.)». Одновременно им можно было «сделать предложения, [касающиеся] предоставления [в будущем] моральных и материальных компенсаций за развернутую на национальном поприще деятельность»[718].

В самом деле, еще до издания процитированного выше приказа второго отдела Генерального штаба румынская армия уже действовала в этом духе; многие источники указывают на то, что прибытию румынской армии в города и села провинции предшествовали слухи о том, что румыны желали, чтобы местные христиане устроили еврейские погромы. Местным жителям было сообщено, что в течение ближайших трех дней им дозволяется совершать любые насильственные действия против своих соседей-евреев. Практически каждый выживший еврей из сельской местности провинций упоминал впоследствии о погромах в первые три дня после прихода румын; организованные задержания и казни совершались одновременно с погромом или сразу после него[719]. Из этого правила известно лишь одно исключение. Согласно свидетельству Хаима Шамиса из села Выртекауцы в северной Буковине, немедленно после своего прибытия румыны арестовали местных евреев, всего 12 семей, и отконвоировали их к месту расстрела на окраину села. Но сельчане, узнав о намерениях румын, собрались и перегородили им дорогу. Упав на колени, они умоляли их освободить свои жертвы. Румыны повиновались и освободили евреев[720].

«Погром» – этим русским словом евреи Румынии назвали антисемитские акты насилия, совершённые толпами местных жителей в селах и городах Бессарабии и северной Буковины в 1941 г.[721] Действительно, во всех населенных пунктах провинций были отмечены действия, которые, как правило, ассоциируются с этим понятием: коллапс порядка, массовое разграбление имущества, беспричинные избиения и унижение жертв,