— Просто чтобы я смог поговорить с тобой обо всемслучившемся и... и чтобы мы смогли сказать друг другу «до свидания», как мы идолжны, вместо... — Лукас сглотнул, и я вдруг увидела, что он так же испуган ирасстроен, как и я. — У меня хватит денег на автобусные билеты для нас обоих. Апотом я раздобуду еще денег и отправлю тебя домой, если захочешь. Мы можемпоехать прямо сейчас. Перебежим через улицу и запрыгнем в автобус. И выберемсяотсюда вместе.

— Ты собираешься отдать меня Черному Кресту?

— Что? Нет! — Голос его прозвучал совершенно искренне,словно он даже и не думал о такой возможности. — С точки зрения любогочеловека, ты человек. Если ты поедешь со мной, я о тебе позабочусь.

— Скажи мне одну вещь перед тем, как я отвечу, — медленнопроизнесла я.

Лукас насторожился:

— Хорошо. Спрашивай.

— Ты сказал, что любишь меня. Это правда?

Пусть он врал мне обо всем остальном, включая собственноеимя, я думала, что выдержу все, если буду знать главное.

Он выдохнул — не то засмеялся, не то всхлипнул:

— Господи, да, Бьянка! Я так тебя люблю! Даже если я большеникогда тебя не увижу, даже если мы выйдем отсюда и нарвемся на засадувампиров, которых ты привела с собой, я все равно всегда буду тебя любить.

Среди всего этого вранья я наконец-то услышала хоть однуправду.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я. — Мы должны бежать.

— Мы вырвались! — сказала я, упав на сиденье автобуса идрожа от усталости.

Лукас покачал головой:

— Еще нет.

Автобус дернулся и поехал, медленно выворачивая на шоссе. Мыоказались последними пассажирами: еще три минуты, и мы лишились быединственного шанса убежать.

— Я знаю, что мои родители бегают быстро, но даже они несмогут догнать автобус на скоростном шоссе.

Пожилая леди, сидевшая на несколько рядов впереди нас,оглянулась, откровенно недоумевая, что за чертовщину мы несем. Лукас одарил еесвоей самой обворожительной улыбкой. Она расцвела, показав нам ямочки на щеках,и снова уткнулась в свой роман. Лукас взял меня за руку и повел в самый конецпочти пустого автобуса, где мы могли говорить о вампирах спокойно, не опасаясь,что нас подслушают другие пассажиры.

Лукас сел к окошку. Я думала, он меня обнимет, но он сиделвсе такой же напряженный, уставившись в залитое дождем окно.

— Нельзя считать, что мы выбрались, до тех пор, пока непроедем эстакаду. Ту, что в трех милях от города.

Я не поняла, о чем он. Очевидно, Лукас куда тщательнееизучил местность, чем я.

— И что, по-твоему, они сделают? Встанут посреди шоссе иостановят автобус?

— Миссис Бетани далеко не дура. — Он не отводил глаз отокна. Пролетающие мимо фонари окрашивали его мягким голубоватым светом и сноваисчезали, оставляя нас в темноте. — Да, возможно, они решили выследить меня вгороде. Но она могла сообразить, что я собираюсь уехать на автобусе. А еслитак, то охотничья свора будет поджидать меня на эстакаде. Они прыгнут сверху наавтобус, вытащат меня наружу, и объяснять все это пассажирам будут уже копы.

— Они этого не сделают!

— Чтобы остановить охотника из Черного Креста? Можешь дажене сомневаться.

— Если ты в этом самом Черном Кресте, то зачем поступил вакадемию «Вечная ночь»?

— Меня прислали, чтобы внедриться в школу. Это мое задание.От заданий Черного Креста не отказываются. Ты или их выполняешь, или погибаешьпри попытке выполнить.

Хмурая уверенность, с которой Лукас это сказал, испугаламеня сильнее, чем любые новые сведения о вампирах.

— И вы только что узнали об этой школе?

— Черный Крест знает о том, что такое «Вечная ночь», почти ссамого ее основания. Такие места, где живут вампиры...

— Где живем мы!

— Ну, не важно. В таких местах от вампиров меньше всеговреда. Никто не хочет устраивать сцен или внушать подозрения живущим рядомлюдям; в таких местах вампиры всегда держат себя в руках. Они не охотятся и неустраивают неприятностей. Если бы вампиры всегда вели себя так, не было бынужды в Черном Кресте.

— Большинство вампиров не охотятся, — настаивала я.

В этот момент автобус подпрыгнул на яме, мы дернулись, и яот страха громко ахнула. Лукас положил мне руку на колено, по-прежнему глядя вокно. Мы уже почти выехали из Ривертона, с каждой секундой приближаясь кэстакаде.

— Помнишь, что ты сказала мне в антикварной лавке? —пробормотал он. — «Расскажи это Эрику». Вот он чертовски точно охотился наРакель.

Ну как заставить его понять? Я подумала и выбрала подходящийпример.

— Ты любишь гамбургеры, так?

— Бьянка, ну серьезно, пора бы научиться выбирать подходящеевремя для светской беседы! За обедом — да. За пять минут до засады вампиров —нет.

— Выслушай меня. Ты станешь есть гамбургер, если существуетвероятность того, что он ударит тебя в нос?

— Как это, интересно, гамбургер может ударить меня в нос?

— Просто представь, что может. — Не было времени спорить ометафоре. — Будешь его есть? Или предпочтешь что-нибудь другое?

Лукас пару секунд подумал:

— Если отбросить странность гамбургера, который может натебя напасть (то есть отбросить очень большую странность), — нет. Вероятно, небуду.

— Вот поэтому большинство вампиров и не нападают на людей.Люди могут дать сдачи. Закричать. Или позвонить «девять-один-один» помобильнику. Или их вырвет. Так или иначе, люди могут причинить множествонеприятностей. Это того не стоит. Гораздо проще купить кровь в мясной лавке илипитаться мелкими животными. Большинство людей всегда выбирают легкие пути,Лукас. Я знаю, ты достаточно циничен, чтобы понять хотя бы это.

— Мило и практично. Спорю, это тебе родители говорили?Однако ты так и не сказала, что убивать людей — неправильно.

Паршиво, что он сразу догадался, что это объяснение моихродителей, а не мое собственное. Паршиво, что у меня есть только их слова.

— Это само собой разумеется.

— Не для большинства вампиров, уверяю тебя. То, что тыговоришь, разумно, но вовсе не так убедительно, как тебе кажется. Кто-то из насдвоих ошибается насчет того, сколько вампиров убивают людей, а я точно знаю,что очень много людей убито. Я видел, как это бывает. А ты?

— Нет, никогда. Мои родители — они не такие. Они никогданикого не обидели!

— То, что ты этого не видела, не значит, что это правда.