— Мы не можем позволить себе потерять голову, — пробормоталон.

Его пылающий взгляд впивался в меня, будто он ничего большев жизни не хотел, как только потерять голову.

— А вдруг можем? — дрожащим голосом переспросила я.

Он сильнее сжал руки, и что-то внутри меня шевельнулось вответ. Но Лукас даже не попытался поцеловать меня.

— Не можем. — Он произнес это так, словно пытался убедить нетолько меня, но и себя. — Нам с тобой осталось всего ничего до превращения ввампиров. Если один из нас потеряет голову... или мы оба... ты знаешь, что этоможет случиться, Бьянка.

— И что, это так плохо?

— Да, думаю, что плохо. — И прежде чем мы снова началиспорить о том, что вампиры делают и чего не делают, кто хороший, а кто плохой,Лукас добавил: — Кроме того, завтра мы встречаемся с командой охотников навампиров. Может быть, это не лучшее время для того, чтобы стать вампиром.

Да, это звучало разумно, что вовсе не значило, будто мнепонравилось.

— Ладно, — буркнула я. — Но, Лукас...

— Что?

— Однажды.

Хрипловатым голосом он повторил:

— Однажды.

Я закрыла глаза и склонила голову так, чтобы он пальцамиприкоснулся к моей щеке. Теперь я могла заснуть. И поверить в то, что все будетхорошо. Может, это всего лишь сон, но мы оказались в том месте, где снятсятакие сны.

— Лукас?

Я сквозь туман услышала женский голос. Сначала я удивилась,с чего это вдруг Патрис заговорила о Лукасе, но тут же сообразила, что это неПатрис.

Испугавшись, я резко села. Меня, оглушая, тут же захлестнуливоспоминания о прошедшей ночи. Я моргала, ослепленная внезапным светом. Вместотого чтобы проснуться в своей школьной спальне, я лежала в постели рядом сЛукасом. Он тоже сел и теперь приглаживал взлохмаченные волосы, а в дверяхнашего номера в дешевом отеле стояла женщина лет сорока с небольшим и смотрелана нас в упор.

Лукас сглотнул и улыбнулся:

— Привет, мам.

— Ну да, сейчас двадцать первый век, поэтому я никогда и непредполагала, что ты станешь дожидаться свадьбы. — Мать Лукаса прислонилась кдверному косяку и скрестила на груди руки. — Но честное слово, Лукас! Ты жезнал, что я приеду. Неужели необходимо было делать это так демонстративно?

— Это совсем не то, что ты думаешь, — сказал Лукас. Как онможет оставаться таким спокойным? Я бы уже, запинаясь, просила прощения ивыдавливала из себя объяснения, а он просто положил мне руку на плечо иулыбается! — Мы с Бьянкой ночевали в одной комнате, потому что у нас нет нигроша. Чтобы заплатить даже за этот номер, нам пришлось кое-что заложить. Крометого, тебя никто не заставлял открывать отмычкой этот замок, так что отнесись кэтому спокойней, ладно?

Она пожала плечами:

— Тебе почти двадцать. Ты сам решаешь, как себя вести.

— Тебе двадцать? — пробормотала я.

— Девятнадцать с небольшим. А что, это так важно?

— Наверное, нет. — По сравнению со всем остальным, что яузнала про Лукаса за прошедший день, какое значение имело то, что он на тригода старше меня?

Лукас мягко выпрыгнул из кровати. Конечно, вот оно, моесчастье: я впервые увидела его в одних трусах и даже не смогла как следуетнасладиться этим зрелищем.

— Бьянка, это моя мама, Кейт Росс. Мама, это та девушка, окоторой я тебе рассказывал. Бьянка.

Она дружелюбно кивнула мне:

— Зови меня Кейт.

Теперь, когда я окончательно проснулась, я заметила, как здоровоони с Лукасом похожи. Высокая, даже, наверное, выше Лукаса, сзолотисто-каштановыми волосами (чуть светлее, чем у него) длиной чуть выше плечи с такими же темно-зелеными глазами. Как и у Лукаса, ее лицо было угловатым.На ней были линялые голубые джинсы и красно-коричневая рубашка хенли,достаточно облегающая, чтобы подчеркнуть отлично развитую мускулатуру рук. Недумаю, что мне встречались в жизни женщины, еще меньше похожие на матерей. Яимею в виду — ну какая мать обнаружит своего сына в постели сдевочкой-подростком и только улыбнется? А с другой стороны, уж лучше так, чемесли бы она сейчас распсиховалась.

Я неловко помахала рукой:

— Здравствуйте.

— Привет. Должно быть, у вас выдалась нелегкая ночка.Давайте-ка вольем в вас немного кофе и решим, как помочь Бьянке.

Кейт кивнула в сторону улицы. Лукас уже пригладил волосы исхватил джинсы, нисколько не стесняясь матери. Мне очень хотелось закутаться впростыню, но это было бы еще унизительнее, поэтому я выбралась из постели и вдва шага добралась до ванной.

Закрыв за собой дверь, я вернула себе часть собственногодостоинства, натянув одежду. Она высохла, хотя и выглядела помятой. Яраспустила косу, заплетенную на ночь, и теперь волосы красивыми волнамиобрамляли мое лицо. Нехитрый трюк, но именно так поступали в семнадцатом веке.С болью в сердце я вспомнила, как это показывала мне мама.

— Идемте.

Лукас внимательно глянул на меня, когда мы выходили задверь. Возможно, пытался понять, как я себя чувствую. Моя фальшивая бравадамогла обмануть Кейт, но не Лукаса. Я гордо вздернула подбородок, чтобы дать емупонять — я твердо намерена наилучшим образом вести себя в этой страннойситуации.

Кейт подвела нас к старому грузовичку пятидесятых годов,покрашенному выцветшей краской цвета морской волны и с фарами в формедвигателей космического корабля «Энтерпрайз». Пока мы садились в него, она то идело оглядывалась, всматриваясь в каждого прохожего.

— Вы уверены, ребята, что никто не идет за вами по пятам?Учителя вряд ли одобряют беглецов.

— Они добрались только до Ривертона, но мы к этому времениуже уехали, — торопливо заверила ее я, забираясь в середину. Лукас сел рядом. —Их задержала река.

Она застыла, не повернув ключ зажигания, и уставилась наЛукаса, причем не обычным расстроенным «материнским» взглядом, ясно говорящим:еще две секунды, и попадешь под домашний арест. Этот взгляд был куда суровее:думаю, так смотрели полководцы, отправляя предателей на расстрел.

— Ты ей рассказал?

— Мама, послушай. — Лукас глубоко вздохнул, набираясьрешимости, и вытянул вперед руки, словно пытался остановить ее. — Бьянка ужезнала всю правду о «Вечной ночи». Я только рассказал ей про Черный Крест,потому что должен был объяснить. Это совсем другое дело. Хорошо?

— Ничего хорошего в этом нет! Твою ошибку понять можно, ноэто все равно ошибка. Пора бы тебе это осознать. — Она откинула челку назад ипосмотрела на меня гораздо внимательнее, чем раньше. Приятные манеры Кейткуда-то исчезли. — Как ты о них узнала?