Потом и думать стало некогда. Он резко свистнул в два пальца– и оттолкнулся от скалы, с высоты метров трех ногами вперед полетел на палубупроплывавшего прямо под ним кораблика. Едва подошвы коснулись грязных, темныхдосок палубы, не теряя ни секунды, развернулся вправо, ударом ноги вышиб заборт из рук дернувшегося ему навстречу человека короткий автомат, а вслед затем отправил следом и хозяина оружия – уже в состоянии, исключавшем всякоесопротивление. Шумный всплеск – и все кончилось. В тот же миг обрушившийсярядом на палубе Паша снес второго – а грязное стекло рубки тоненько зазвенело,разлетаясь. Это пуля Зоркого Сокола причинила рулевому несовместимые с жизньюобиды.

В два прыжка Паша оказался в рубке, отпихнул обмякшее тело ивыключил двигатель. Суденышко остановилось, скребанув бортом о скалу.Послышались глухие удары – это прыгали на палубу остальные, чьей помощи уже нетребовалось.

«И за борт ее бросает в набежавшую волну..» – пронеслось вголове у Мазура дурацкая цитата. Не было ни угрызений совести, ни иных эмоций –они сделали то, к чему их вынудила жизнь и обстоятельства, они прекрасновыполнили свою работу, и только…

– Посмотрите там, – сказал он, кивнув на люк. –Паша, поехали…

Крошка Паша кивнул, запустил мотор и уверенно повелсуденышко меж скал. Викинг с Пешим-Лешим на цыпочках подобрались к люку – и обрушилисьтуда. Какое-то время стояла тишина, потом под палубой бабахнул выстрел, и вновьстало тихо. Викинг, подтянувшись на локтях, выбрался наружу, помотав головой,доложил Мазуру:

– Отыскался там еще один декадент с кольтом… Он больше небудет.

– Без проблем? – спросил Мазур.

– Какие проблемы, командир… Леший там осматривается.

– Подчистите все в темпе, – распорядился Мазур.

– Ага…

– И разберитесь с грузом, – сказал Мазур, чутьподумав. – А то еще окажется какой-нибудь опиум, и будем мы с нимвыглядеть совершенно предосудительно. Если наркота, лучше ее сразу за борт…

– Ага. Там у них пулемет еще, штатовский станкач, «шестидесятка».Ухоженный, с полным комплектом…

– Крепко собрались ребята щупать здешнюю власть… – щегольнулМазур переиначенной цитатой. – Ладно, оглядитесь там, но сначалаподчистите…

Суденышко проплыло меж скал, и перед ними распахнулосьоткрытое море – безмятежное, спокойное, изначальное, обдувавшее соленымветерком. Мазур моментально почувствовал себя на седьмом небе – ничего общего счертовой сушей, где сверху норовят налететь вертолеты, а понизу рыскает всякаясволочь с собаками, так и норовящая упасть на хвост под тем, изволите видеть,предлогом, что хочет изловить диверсантов… Сволочей, предположим, хватает и вморе, но там есть такая замечательная вещь, как нейтральные воды.

В которые они и уходили на приличной скорости. Неказистоесуденышко оказалось сработанным крайне прочно – и на скорости в добрыхпятнадцать узлов шло великолепно, не скрипнув ни единым сочленением, незарываясь носом в волны. Мазур заглянул в рубку, убедился с полувзгляда, чтоПаша держит верный курс – кто бы сомневался, но командир обязан все проверить –вернулся к невысокому фальшборту. Самое время предаться мрачно-философическимраздумьям о превратностях судьбы – были трое контрабандистов и растаяли безследа, как вовсе не бывало – но кто в их положении будет тратить время нафилософию, да еще мрачную? Гораздо более разумным будет следить за морем, чтобыне вынырнул откуда-нибудь патрульный корабль. Контрабандистов тут ловят давно истарательно – и ведь не станешь при встрече со здешними погранцами вставать впозу оскорбленного достоинства и заверять: мы, мол, не уголовнички, мы честныесоветские спецназовцы, мы тут кое-что разнесли вдребезги и пополам, а теперьмирно возвращаемся домой… Предположим, это чистейшая правда, но лучше ее вслухне произносить…

Краем глаза он увидел, что из люка выбрался Викинг,отчего-то улыбаясь во весь рот, держа перед собой большущую ржавую миску, докраев наполненную чем-то непонятным. Повернулся туда.

Викинг подошел вплотную, картинно запустил пятерню в миску,с металлическим хрустом поворошил ее содержимое – золотистого цвета, какая-токаша…

– Ну, ребятки, Флинтовы пираты нам и в подметки негодятся, – сообщил он весело. – Вот это разжились…

Только теперь Мазур сообразил, что в миске, вмещавшей добрыхполведра, лежит золото – навалом, грудой, в невиданном количестве, так что уВикинга, парнишки не из задохликов, вытянутые руки поневоле опускались подэтакой тяжестью. Всевозможные безделушки, цацки, с камешками и без,сливавшиеся, слипавшиеся в причудливую кучу, вовсе не вызывавшую ассоциаций сдрагоценным металлом, тем самым, из-за которого испокон веков люди резали другдругу глотки, а заодно сочинили кучу талантливых книг и сняли множествофильмов…

– Ни хрена себе, – сказал Зоркий Сокол, а высунувшийсянаполовину из рубки Паша молча присвистнул.

Вундеркинд спокойно сказал:

– Ничего удивительного. «Золотая трасса». Отсюда оно идет вЭмираты, а еще больше – в Индию…

Богачи мы, ребята, – сказал, ухмыляясь, ЗоркийСокол. – Миллионеры. Корейки в тельняшках. Распихаем по карманам, домадачки построим, «Волги» купим, в Ялту поедем в белых штанах…

– И так – во всех тюках, – сказал Викинг. – Однозолотишко. Пудиков несколько.

– Ладно, – сказал Мазур. – Кончай трепаться. Нашливремя, как дети малые. Миллионеры хреновы… Викинг, убери этот мусор, я тебяумоляю, некогда нам в игрушки играть…

Викинг, поскольку тон командира был не таким уж и приказным,не спешил убирать мусор. Виляя бедрами и колыша тяжелый таз перед собой, словнопартнершу в танго, пропел с беззаботной физиономией:

– Золото манит нас,

золото вновь, как всегда, манит нас.

И тот его добычей станет,

в чьем сердце пляшет желтый бес…

Мазур понимал, что ребятам хочется малость поразвлечься,отойти от напряжения. Но вот ему-то самому при виде этой желтой груды, из-заобилия вовсе не выглядевшей ценностью, вспомнилось прежде всего тягостное —пригоршня точно таких вот безделушек в Анькином ящике, противный звук, скоторым сверток упал в мусорный ящик…

– Убери ты его, – сказал он, мрачнея. – Высыпипрямо в дырку, особисты потом подметут с совочками…

Привычно и безошибочно прочитав по его лицу, что высокоеначальство нынче не в духе, Викинг, пожав плечами, отошел к люку и перевернулнад ним таз. Золотые побрякушки хлынули вниз шуршащим, тоненько позванивающимпотоком.

Из трюма донеслось недовольное ворчание, и наружу проворновынырнул Пеший-Леший, прочно утвердился обеими ногами на палубе, небрежностряхивая с одежды, растопыренной пятерней выбирая из волос мелкие безделушки.

– По трюму нельзя пройти, – сказал он сварливо. –Оборзели вконец некоторые, золотом осыпают… Я тебе что, Даная долбаная?