Позволь мне предположить, что, как бы мы ни интерпретировалиисторию, мы уже давно миновали ту стадию, когда контакт с духами мог принестипользу. Возможно, скептицизм обычных людей относительно призраков, медиумов итому подобного обусловлен неумолимой логикой и вполне справедлив.Сверхъестественное, в какой бы форме оно ни проявлялось, не имеет прававторгаться в историю человечества.

Иными словами, я считаю, что Таламаска собирает информацию отом, что не имеет и не должно иметь значение ни для кого, кроме разве чтонескольких смятенных душ. Таламаска – интересная организация. Но она несовершит великих деяний.

Я люблю тебя. Я уважаю твое решение. Но ради твоего же благанадеюсь, что очень скоро ты устанешь от Таламаски – и вернешься в реальныймир».

Прежде чем ответить, Джесс еще раз тщательно все обдумала.Ей было мучительно сознавать, что Маарет не одобрила ее поступок. И в то жевремя Джесс знала, что своим решением она бросает своего рода встречноеобвинение. Маарет закрыла ей путь к семейным тайнам, а Таламаска приняла ее всвое лоно.

В своем письме она заверила Маарет, что члены ордена непитают иллюзий относительно значимости своей деятельности. Они объяснили Джесс,что работа их по большей части проводится тайно, что она не приносит славы, аиногда и настоящего удовлетворения. И, безусловно, все они с готовностьюподдержали бы мнение Маарет о полной бесполезности медиумов, призраков и духов.

Но разве миллионы людей точно так же не считают бесполезнымипокрытые пылью веков находки археологов? Джесс умоляла Маарет понять, как важновсе это для нее. И в конце она, к своему собственному удивлению, приписала:

«Я ни словом не обмолвлюсь Таламаске о Великом Семействе. Яникогда не расскажу им о доме в Калифорнии и о тех загадочных событиях, которыесо мной там произошли. Столь таинственные явления непременно вызовут у нихинтерес. А я по-прежнему предана тебе всей душой. Но умоляю тебя, позволь мнекогда-нибудь вернуться в Соному. Позволь поговорить с тобой о том, что мнедовелось увидеть. Недавно я все вспомнила. Меня приводят в замешательствостранные сны. Но в этих делах я полностью полагаюсь на тебя и твои суждения. Тыбыла со мной необыкновенно великодушной и щедрой. Я не сомневаюсь в твоейлюбви. Прошу тебя, пойми, как сильно я люблю тебя».

Ответ Маарет был краток:

«Джесс, я особа эксцентричная и своевольная; мне очень редкоприходилось терпеть отказ в чем-либо. Иногда я не умею правильно оценитьстепень своего влияния на других людей. Мне не следовало привозить тебя в дом вСономе – это было эгоистично с моей стороны, и я не могу простить себе это. Ноты должна избавить меня от угрызений совести. Забудь о том, что ты когда-либобыла в том доме. Не сомневайся в подлинности своих воспоминаний, но и непридавай им чересчур большое значение. Настанет день, и я отвечу на все твоивопросы, но никогда больше не позволю себе оказать столь разрушительное влияниена твою судьбу. Поздравляю тебя с обретением новой профессии. Моя безграничнаялюбовь навеки принадлежит тебе».

Вслед за письмом Джесс получила подобранные с большим вкусомподарки. Элегантный кожаный чемодан для путешествий по миру и красивое норковоепальто, чтобы не мерзнуть в «отвратительном британском климате». Эту страну, пословам Маарет, «может любить только друид».

Джесс очень понравилось пальто, потому что норка была внутрии не привлекала внимания. Чемодан тоже весьма пригодился. Письма от Мааретпродолжали приходить – два, а то и три в неделю. Она оставалась все такой жезаботливой.

Но шли годы, и постепенно Джесс отдалилась от нее сама – ееписьма стали краткими и нерегулярными. Причиной тому стала конфиденциальностьее работы в Таламаске – невозможность подробно рассказывать о том, чем оназанимается.

Джесс по-прежнему навещала членов Великого Семейства – наРождество и Пасху. Если кто-то из родственников вдруг оказывался в Лондоне, онанепременно встречалась с ними за ленчем или показывала достопримечательности.Но общение с ними было, как правило, кратким и не касалось подробностей жизниДжесс. А ее жизнью стала Таламаска.

Едва Джесс приступила к переводу с латыни архивов Таламаски,перед ней распахнулся целый мир: записи о целых семействах медиумов и оботдельных экстрасенсах, описания случаев «очевидного» колдовства и «подлиннопагубной» злонамеренности и, наконец, во множестве повторяющиеся, но при этомнеизменно завораживающие отчеты о реальных судах над ведьмами, которыевершились исключительно над невинными и бессильными. Сутками напролет онаизвлекала бесценный исторический материал, сохраненный рассыпающимися листамипергамента, и заносила переводы в память компьютера.

Совершенно иной, но еще более соблазнительный мир открыла ейпрактическая работа. В течение года с момента вступления в Таламаску Джессстала свидетелем нескольких проявлений полтергейстов, причем столь устрашающих,что даже взрослые мужчины в ужасе покидали дома и выбегали на улицу. Онавидела, как обладающий способностью к телекинезу ребенок поднял дубовый стол ишвырнул его в окно. Она без единого звука общалась с телепатами, получавшимилюбое мысленно посланное ею сообщение. Никогда прежде она бы не поверила всуществование вполне ощутимых призраков, но теперь ей довелось вести наблюдениеи за такими. Выдающиеся достижения в области психометрии, бессознательноеписьмо, левитация, искусство погружения медиума в транс – все это она виделасвоими глазами, а позже кратко записывала впечатления, не переставая изумлятьсясобственному удивлению.

Неужели она никогда к этому не привыкнет? Не начнетвоспринимать как должное? Даже старейшие члены Таламаски признавались, что их продолжаютшокировать события, свидетелями которых они становятся.

И, без сомнения, Джесс обладала выдающейся способностью«ви́дения». Постоянная практика развила эту ее способность до поистиненевероятных масштабов. Через два года после вступления в Таламаску Джесс сталипосылать в дома с привидениями по всей Европе и Соединенным Штатам. На каждыедень или два, проведенные в тишине и покое библиотек, приходилась неделядежурства в каком-нибудь продуваемом сквозняками помещении, где Джесс наблюдалаза появлявшимся на короткие мгновения безмолвным фантомом, наводящим ужас наокружающих.

Джесс редко удавалось прийти к какому-либо выводуотносительно этих видений. В конце концов она уяснила для себя то, о чем былоизвестно всем членам Таламаски: не существует единой теории оккультизма,способной объяснить все странные явления, какие можно услышать или увидеть.Работа была захватывающей, но никакого удовлетворения не приносила. Обращаясь кэтим «беспокойным созданиям», или к «безмозглым духам», как их когда-то назвалМаэл, Джесс не чувствовала в себе уверенности. Тем не менее она советовала имискать успокоения на «более высоких уровнях» и оставить в покое смертных.