Такая стратегия в общении с духами казалась ей единственновозможной, однако она боялась, что может лишить их последнего, что у нихосталось. Что, если смерть – это конец и появление призраков свидетельствуеттолько о том, что настойчиво цепляющиеся за жизнь души не желают с этимсмириться? Слишком ужасно воспринимать мир духов как своего рода тусклую вечернююзарю, предшествующую абсолютной тьме.

Так или иначе, Джесс избавила от привидений множество домов.И то облегчение, которое она приносила живым, служило ей постоянным утешением.У нее возникло глубочайшее убеждение в необыкновенности ее жизни. Все было такволнующе! Она не променяла бы ее ни на что в мире.

Ну, скажем, почти ни на что. Возможно, появись на порогеМаарет с просьбой вернуться в Соному и всерьез заняться историей ВеликогоСемейства, она тут же бросила бы все и помчалась туда. Хотя, может быть, и нет.

Однако одно событие, связанное с архивами Таламаски, внеслосмятение в душу Джесс – и это имело отношение к Великому Семейству.

Расшифровывая и переписывая документы, касавшиеся ведьм,Джесс в конце концов выяснила, что Таламаска на протяжении веков следила законкретными «семьями ведьм», на судьбы которых, судя по всему, оказало влияниевполне определенное вмешательство сверхъестественных сил. Даже теперь Таламаскавела наблюдение за несколькими такими семьями! Согласно записям, в каждом поколениитакого семейства появлялась «ведьма», способная привлекать сверхъестественныесилы и манипулировать ими ради обеспечения постоянного благосостояния семьи идостижения успехов во всех жизненных сферах. Эта способность, очевидно,передавалась по наследству, то есть основывалась на физических признаках, нодостоверных сведений на этот счет не было. Некоторые семьи не имели нималейшего представления о собственной истории; они не понимали «ведьм»,проявлявших свой дар в двадцатом веке. Сотрудники Таламаски регулярнопредпринимали попытки наладить «контакт» с такими людьми, но часто получалиотпор или приходили к выводу, что продолжать работу слишком «опасно». Ведь этиведьмы действительно могли их погубить.

Не в силах поверить прочитанному, Джесс была настолькопотрясена, что на несколько недель вообще прекратила работу. Но так и не смоглавыбросить эти описания из головы. Слишком уж все это походило на Маарет иВеликое Семейство.

В конце концов она сделала то единственное, что можно былосделать, не нарушая при этом преданности по отношению к кому бы то ни было. Онатщательно пересмотрела все записи, имевшиеся в архивах Таламаски о каждой семье«ведьм». Она проверяла и перепроверяла. Затем вновь обратилась к старейшимархивам и внимательно их перечитала.

Ни единого упоминания имени Маарет. Ни единого упоминания оком-либо из тех, кто имел хоть малейшее отношение к той или иной известнойДжесс ветви Великого Семейства. Ни единого упоминания о чем-то, вызывающем хотьмалейшее подозрение.

У нее как будто гора с плеч свалилась, но в целом ничегоудивительного в этом не было. Интуиция подсказывала Джесс, что она напала не натот след. Маарет не была ведьмой. Во всяком случае, не в обычном смысле этогослова. Она была больше чем ведьмой.

По правде говоря, Джесс так и не попыталась все для себяуяснить. Она отказывалась строить догадки по этому поводу, так же какотказывалась строить любые догадки. Ей не раз приходило в голову, что онаискала и обрела Таламаску именно затем, чтобы загадка ее личной жизнизатерялась в дебрях чужих загадок. Окруженная призраками, полтергейстами иодержимыми детьми, она все меньше и меньше думала о Маарет и Великом Семействе.

К тому времени, когда Джесс стала полноправным членомордена, она прекрасно разбиралась в его обычаях и обрядах, в правилах ведениязаписей о расследованиях, знала, как и когда следует помогать полиции враскрытии преступлений, как избегать любых контактов с прессой. Тот факт, чтоТаламаска не была догматичной организацией, вызывал у нее уважение. Членыордена не обязаны были верить во что бы то ни было – от них требовали лишьчестности и аккуратности во всем, что касалось явлений, вверенных ихнаблюдению.

Конкретные примеры, их сходство, повторения – вот что большевсего интересовало Таламаску. Терминология отличалась богатством иразнообразием, но никаких строгих ограничений в ее использовании не было.Существовала целая система перекрестных отсылок к документам.

Тем не менее члены Таламаски изучали теоретиков. Джесспрочла работы всех великих детективов-экстрасенсов, медиумов, психиатров ипсихологов. Она изучала все, что имело хоть какое-то отношение к оккультизму.

Она часто вспоминала слова Маарет и убедилась в том, что табыла права: призраки, видения, экстрасенсы, способные читать мысли и с помощьютелекинеза передвигать предметы, – все они представляют интерес только длятех, кто непосредственно наблюдает за ними. Но для человечества в целом они неимеют практически никакого значения. Ни сейчас, ни впоследствии не будетсделано великого оккультного открытия, способного изменить историючеловечества.

Однако Джесс никогда не надоедала ее работа. Постоянноеощущение возбуждения и даже необходимость всегда сохранять секретностьпритягивали ее к себе, словно наркотик. Она попала в самое сердце Таламаски, и,хотя давно успела привыкнуть к окружающей ее элегантной обстановке – кантикварному кружеву, кровати с балдахином, чистому серебру, машине с шофером иприслуге, – сама она стала еще проще и сдержаннее.

К тридцати годам она превратилась в хрупкую женщину сосветлой кожей и вьющимися рыжими волосами, расчесанными на прямой пробор исвободно падающими на спину, закрывая плечи. Она не пользовалась духами иликосметикой, не носила украшений, за исключением кельтского браслета. Ее любимойодеждой были кашемировый пиджак и шерстяные брюки – или джинсы, если она была вАмерике. И все же она была весьма привлекательной, и мужчины обращали на неегораздо больше внимания, чем ей хотелось. У нее были романы, но всегдакороткие. И редко достаточно серьезные.

Большее значение для нее имела дружба с другими членамиордена – у нее появилось так много братьев и сестер. И они относились к ней стой же любовью и заботой, что и она к ним. Ей нравилось ощущение общности сокружающими. В любой час ночи она могла спуститься в освещенную гостиную, гдечитали, беседовали, а иногда и сдержанно спорили все, кому не спалось. Можнобыло заглянуть в кухню, где ночной повар всегда с радостью приготовит раннийзавтрак или поздний ужин – в зависимости от вашего желания.