Когда Брок снова заговорил с ней, его голос был гораздоболее серьезным.

— Через это прошла моя сестра, — сказал онпечально.

— Ей делали химиотерапию? — спросила Алекс с такимудивлением, как будто до нее никто не проходил через этот ад.

— Да. У нее тоже был рак груди. Несколько раз она дажесобиралась отказываться от лечения. Я был на первом курсе колледжа и вернулсядомой, чтобы ухаживать за ней. Она была на десять лет старше меня.

— Была? — нервно спросила Алекс, и Брок улыбнулся:

— Есть. Она это пережила. И ты переживешь. Но тебенужно закончить курс, как бы плохо тебе ни было. Ты должна справиться.

— Я знаю, хотя это меня очень пугает. Полгода — это жецелая вечность.

— Нет, — с неожиданной мудростью сказалБрок. — Смерть — это вечность.

— Я поняла. Честно.

— Нельзя отказываться, Алекс. Ты должна пить таблетки иходить на процедуры, как бы это на тебя ни действовало. Если хочешь, я поеду стобой. Со своей сестрой я туда ходил. Она терпеть не могла эти дни и страшнобоялась шприца.

— Я тоже не могу сказать, что я от них в восторге. Ивообще все не так плохо, до тех пор пока меня не начинает выворачиватьнаизнанку. Но опять-таки это способ встретить настоящего друга.

Алекс улыбнулась. Брок не надел очки и развязал галстук.

Вопреки своему юному виду он выглядел умудренным опытомчеловеком. В тридцать два года он видел гораздо больше, чем она предполагала. Унего были добрая душа и хорошее сердце, и Алекс ему определенно нравилась.

— Ну что, пойдем работать? — спросила она черезнекоторое время.

Лиз вошла в кабинет с почтой и с удивлением воззрилась наАлекс и Брока, выходящих из ванной.

— Мы проводим встречу, — сказала Алекс как ни вчем не бывало.

Лиз рассмеялась. Она понятия не имела, что они там делали,но это показалось ей забавным.

— Все подумают, что мы там колемся или нюхаемкокаин, — рассмеялась Алекс, — или занимаемся сексом.

— Я могу себе представить более грязные слухи, —откликнулся Брок со смехом, усаживаясь напротив Алекс. Она выгляделазначительно лучше.

— Да. Я тоже. — С Сэмом она не занималась любовьюуже почти два месяца, и судя по тому, как развивались их отношения, до этогоеще было далеко. Но секс отступил .для нее на второй план — гораздо важнее быловыжить.

Это было единственное, что ее сейчас занимало. Они с Брокомплодотворно работали весь день, а после работы он посадил ее в такси, хотя онаи уверяла его, что прекрасно себя чувствует. В пятницу Алекс даже нашла в себесилы сходить с Аннабел на балет. Итак, она делала все, что от нее требовалось.Нельзя было назвать ее самочувствие безупречным, но в целом все было вполненормально. И Алекс начала думать, что, может быть — всего лишь можетбыть, — она это выдержит, чего нельзя было с уверенностью сказать о еесупружеской жизни.

Встретившись с Алекс в понедельник, доктор Уэббер осталасьочень довольна тем, как у нее идут дела. «Все прекрасно», — удовлетворенносказала она. Анализ крови был хорошим, и на этот раз можно было сделатьвнутривенное вливание, предварительно введя декстрозу и воду. Для Алекс этобыла хорошая новость, поскольку она уже знала, чего ожидать от процедуры.

И на этот раз последствия не заставили себя ждать, но дляАлекс это уже не было сюрпризом. Брок не переставал за ней ухаживать, а Лизследила за ней, как ангел-хранитель.

— Я начинаю испытывать чувство вины, — сказала онаБроку, когда они снова сидели на полу уборной после ее второй процедуры.

— Почему? — удивленно спросил он.

— Потому что это не тебе делают химиотерапию, а мне.

Почему ты должен вместе со мной все это переживать? Ты жемне не муж. Это мой кошмар, а не твой. Ты не должен этого делать.

Алекс не могла понять, почему он к ней так добр. С чеговдруг его потянуло ей помогать? Впрочем, это было как нельзя кстати. Брок былединственным человеком, который был в это время рядом с ней.

— А почему нам не разделить этот груз? — простосказал он. — Почему бы не позволить мне помочь тебе? Это может случиться скаждым. Удар молнии может поразить любого и в любой момент. Никто ни от чего незастрахован. И если сейчас я рядом, то это означает, что однажды кто-то будетрядом со мной, если мне будет нужна помощь.

— Я буду, — ласково сказала Алекс. — Я буду стобой, Брок. Я никогда этого не забуду.

И они оба знали, что она говорит чистейшую правду.

— А ты подумала о том, что я могу делать все это радикарьеры? — со смехом спросил он, помогая ей подняться. Они просидели вуборной целый час — утро выдалось на редкость тяжелым.

— Я уже давно догадываюсь о том, что у тебя какой-тотайный замысел, — ухмыльнулась Алекс. На этой неделе она уставала гораздобольше. А через два дня был День благодарения. Одна мысль о том, что придетсяготовить индейку, приводила ее в ужас.

— А почему бы тебе не взять мою работу? — в шуткуспросила она, когда они снова уселись за стол. — Ты прекрасно справишься.

— Лучше уж я поработаю у тебя в подчинении. — Брокподнял глаза, и Алекс на мгновение показалось, что между ними что-тоизменилось. Она не знала, что это такое и нужно ли ей это: Но она смущенноотвела взгляд. В последнее время она обращалась с ним слишком открыто исвободно. Может быть, не стоило так себя вести? Наверное, нельзя слишком сильнос ним сближаться — она же замужняя женщина. А он совсем мальчик, на десять летмладше ее.

— Мне тоже нравится работать с тобой, Брок, —теплым голосом сказала Алекс, ловя себя на том, что снова обращается с ним какс младшим сотрудником, — пока меня не начинает рвать тебе на колени.

Последние слова были произнесены с искренним смехом, которыйБрок так в ней любил.

— Я всегда стараюсь встать позади тебя, — ответилон таким тоном, который возможен только между людьми, вместе пережившими нечтострашное.

— Ах ты мерзавец!

Позже у них зашел разговор о Дне благодарения. Броксобирался отправиться к друзьям в Коннектикут, а Алекс оставалась дома сАннабел и Сэмом. Она призналась Броку, что ей не слишком хочется готовить кпраздничному столу.

— Пусть твой муж приготовит. Он умеет?

— Да, но День благодарения — это мой конек. Знаешь, уменя такое чувство, словно я должна ему что-то доказать. Сэм очень злится наменя за все это. Иногда мне кажется, что он меня ненавидит. И поэтому я должнапоказать ему, что я по-прежнему могу делать все, что делала раньше, что ничегоне изменилось.

Алекс никому еще об этом не говорила. Слова ее звучалинемного патетически, но он прекрасно понял, что она хотела сказать. По крайнеймере лучше, чем Сэм.