«О, так она, значит, способна мыслить логично? – удивиласьФанни. – И даже очень логично! Но… совершенно ошибочно!»

– Я стараюсь ради того, чтобы вернуть Романа, чтобы Лоранбросил Катрин, а потом заключил в свои пылкие объятия… вас!

Эмма несколько раз хлопнула ресницами, и лицо ее сталосовсем девчоночьим, растерянным.

«Нет, – сокрушенно подумала Фанни. – Она не сможет! Где ей!Но деваться некуда. У меня никого нет, кроме нее. Она – моя единственная надежда.И я заставлю ее хотя бы попробовать! Нужно же что-то делать. Я должна вернутьРомана!»

– Что вы сказали? – пробормотала Эмма. – Что вы сказали?

– Что слышали! – резко ответила Фанни. – В конце концов, ктохотел выйти замуж за миллионера, вы или я? Роман говорил, что это ваша заветнаямечта. Замуж не замуж, но шанс стать любовницей очень щедрого миллионера у васбудет. Буквально завтра, потому что я знаю, где завтра можно будет перехватитьЛорана.

Глаза Эммы словно бы уплыли куда-то, усмешка искривила губы.

– Что? – встревожилась Фанни. – Не вздумайте отказаться! Выо чем сейчас думаете? Как бы увильнуть, да? Но у меня совершенно гениальныйплан, поверьте!

– Нет… – покачала головой Эмма. – То есть да, я верю, чтоваш план гениальный. Но это не для меня. Не тот возраст, и кураж не тот. Больноуж ситуация… кинематографическая, не побоюсь этого слова.«Сандрильона-2005»,[6] да? Но только, боюсь, размер ноги у меня не подходящийдля хрустального башмачка. У Сандрильоны была крошечная лапка, а у менятридцать девятый с половиной, а итальянские туфли вообще нужно брать сороковой.Знаете, Фанни, если бы я была писательницей, сочиняла роман и в него вставилабы этот наш разговор, мои читательницы и читатели со смеху попадали бы.«Тетенька, – сказали бы они, – ты совершенно вне конкурса, но только потому,что тебя просто не допустят до конкурса! Иди вяжи носки детям, внукам иправнукам!»

– Не говорите ерунды! – махнула рукой Фанни. – Вы не знаетеЛорана. А я знаю. Мы с ним не только спали – мы были друзьями, и я кое-чтопонимаю в тайнах его души, его психологии. Он зациклен на женщинах старше себя.Слышали про эдипов комплекс? Ну так вот Лоран – типичный пример проявленияэтого комплекса. Уж не знаю почему, но так сложилось. Если это психопатия, тоне самая плохая, верно? У нас, запоздалых красавиц, появляются некоторыенадежды, раз мужчины с такой психологией существуют. Да здравствуют мужчины имальчики с эдиповым комплексом!

Фанни вскинула руку с воображаемым стаканом. Ей вдруг ужаснозахотелось выпить. Почему она пришла сюда, не прихватив с собой хотя бы бутылкихорошего бордо? У Эммы попросить? Лоран уверял, будто у каждого русского всегдаесть в тайном местечке (он называл это каким-то варварским словом, кажется,zanatchka) бутылка водки. Но вдруг у Эммы не окажется ни водки, ни вина? Вдругу нее нет zanatchka? Неудобно получится.

«Ладно, потерплю, – решила Фанни. – А вот приду домой инапьюсь. Хотя нет, не напьюсь. Вдруг вернется Роман?» – И она мотнула головой,отгоняя мысли, которые делали ее слабой. Сейчас главное – убедить Эмму.

– Разумеется, Лорана привлечет не каждая женщина. Егоженщина должна быть… она должна быть личностью. Красивой, обворожительной личностью!И она должна попасться ему на глаза в ситуации экстраординарной. Меня оноттащил от парапета Пон-Неф, уверенный, что я собираюсь броситься с моста. Этоего завело до безумия! Катрин поразила его своей смелостью и, скажем так,раскованностью. А вы…

– Нет, погодите-ка, – протестующе выставила ладонь впередЭмма. – Для начала я хочу знать подробности про Катрин.

А про себя она подумала: «Вот оно! Теперь мне наконец-тоясно, почему ты каждое утро бегала на Пон-Неф. И надо же, как мы с Романом угодилиточно в яблочко, когда решили, что ему надо ждать тебя, перевешиваясь черезпарапет, словно готовясь к самоубийству! Случайная выдумка, случайноесовпадение, а так удачно… Но каким образом Лорана пленила Катрин – этого я ещене знаю. А мне следует это знать, учитывая возможное развитие событий. Вдругпригодится? И вообще – любопытно, как таких мужиков берут на абордаж?»

– Рассказывайте же, – настойчиво сказала Эмма.

– Катрин… – Лицо Фанни брезгливо исказилось. – Мы с Лораномбыли приглашены на суаре к одному моему старинному знакомому. Катрин появиласьтам одна – только что бросила своего последнего любовника. Я, дура, показала ейЛорана, не учитывая, что она изголодалась и сейчас на все готова, только бызаполучить кого-нибудь свеженького к себе в постель. А Лоран-то отнюдь некто-нибудь… Катрин сразу положила на него глаз и решила им завладеть. Иобстоятельства сложились в ее пользу: раздалась музыка, а Катрин великолепнотанцует, надо отдать ей должное. Заиграли румбу, и она начала танцевать… одна.Выкаблучивалась не могу сказать как! И все время смотрела на Лорана, словнотанцевала лишь для него. И вдруг, когда она сделала какой-то рискованный,резкий пируэт, у нее лопнула резинка трусиков.

– Что? – хихикнула Эмма. – Вы это серьезно?! Лопнуларезинка? И как же она… Ой, я бы умерла от стыда!

– Я бы тоже умерла, – мрачно кивнула Фанни. – Но эта сучкадаже такой конфуз умудрилась повернуть в свою пользу. Она начала извиваться,медленно приподнимая на себе платье. Чуть ли не до пупа оголилась! Извивалась,извивалась, и трусики сползли на пол. Катрин переступила через них и продолжалатанцевать до тех пор, пока не утихла музыка. Но на саму Катрин уже никто несмотрел – все женщины отвели от нее глаза, а мужики глаз не могли оторвать отлежащей на полу черной тряпочки. Ну, закончился танец – шквал аплодисментов,конечно… Хозяин вечеринки, уже изрядно набравшийся к тому времени, схватилтрусики, повертел так и этак, чтобы все разглядели: это черные кружевныестринги с атласной вставочкой, – а потом взял да и объявил аукцион! Кто, мол,больше даст за черные стринги Катрин. Ну, что-то в этом роде. Все были хороши иужасно веселились! Мужики просто слюной исходили. Торг дошел до полутора тысячевро, вы можете себе представить?! Хозяин вечеринки кричит: «Полторы тысячи!Кто больше? Полторы тысячи евро за черные стринги, которые ласкали самоесокровенное Катрин, – раз! Полторы тысячи евро за черные стринги, которыевыставляли напоказ задницу Катрин, – два! Кто больше? Полторы тысячи евро зачерные стринги, которые Катрин не снимает, даже когда кому-нибудь дает…» И замгновение до того, как он выкрикнул бы: «Три!» – и трусики купил бы какой-то взюзю пьяный бош,[7] вдруг раздался голос Лорана: «Три тысячи евро!»

Эмма так и ахнула: