У Армана было не более получаса между уходом той дамы ипоявлением Катрин. Умудриться до такой степени окосеть за столь ничтожное время– это надо уметь, это особым талантом надо обладать! А может быть, он не толькопил, но и кололся? Н-ну, знаете…

Катрин ненавидела наркоту и наркоманов. У нее был одинлюбовник, который сам подсел на иглу и пытался приохотить к этому Катрин.Незабываемые сохранились у нее о нем воспоминания! Нет, не от кайфа, а от тогоудара ножом, которым наградил ее сердешный друг, когда у него началасьочередная ломка, а Катрин попыталась его успокоить. Не передать, сколько денегона потом потратила на пластические операции, чтобы сделать практическинеразличимым этот шрам под правой грудью (хорошо, не под левой, не то никакиепластические операции ей уже просто не понадобились бы…).

Катрин с отвращением взглянула на спящего, но тотчасвспомнила, что она здесь вовсе не затем, чтобы бороться с поклонниками «белойсмерти».

Но от Армана сейчас мало толку. Вернее сказать, вообщеникакого! Придется уходить ни с чем?

Катрин раздраженно прошлась по комнате. Отметила смятый пледна диване, небрежно брошенную головную щетку, в которой жесткие черные волосыАрмана перемешались с другими – тонкими, вьющимися, темно-русыми. Ейпоказалось, что сквозь застоявшиеся запахи этой комнаты пробивается одинсовершенно необыкновенный, свежий, как весенний ветер, – аромат двух слившихсярек, двух потоков, которые извергали мужчина и женщина в момент оргазма.

«Точно, трахались, – констатировала она брезгливо. – На этомсамом диване. Вообще-то, мне наплевать, только почему от этого должна страдатьработа, мой заказ?!»

А интересно, каков Арман в постели?

Хм, неужели ей и в самом деле это интересно?

Да нет, уже нет. Когда-то была минута… Была, да сплыла! Онне захотел. Ну и не надо! А теперь у нее дома имеется така-ая дивная постельнаяигрушечка… К тому же Катрин чистоплотна, как кошка, брезглива и ни за что, низа какие радости секса не улеглась бы на этом старом диване, напротив пыльногозеркала, на котором намалеваны какие-то неразборчивые каракули – это китайскиеиероглифы, что ли? – среди такого беспорядка.

Катрин раздраженно пнула носком серо-белого сапожка (из кожипитона!) плоскую красную коробку, которая почему-то стояла на самом ходу.Коробка опрокинулась. Из нее вывалились бумаги, тетради, письма… Одинглянцевито блестящий листок, исчерченный разноцветными квадратиками, подлетелей прямо под ноги.

Катрин присмотрелась. На квадратиках цифры, внизу надпись –Studio Falour и какой-то адрес. А, понятно: это контрольные отпечатки сфотопленки. Такие контрольки выдают заказчику в фотоателье вместе со снимками инегативами. На всякий случай. Например, ты фотографии раздарил, потерял, а тебееще нужен какой-то снимок – и ты, вместо того чтобы мучиться, пытаясь что-торазглядеть на негативах, находишь этот снимок на контрольном отпечатке,смотришь, какой номер, и идешь снова в ателье, где тебе его без проблемнапечатают.

На этой контрольке вроде бы какая-то карусель, какие-тотанцующие люди… мужчина и женщина. Наверное, Арман следил за ними дляочередного дела. Это что, злодеи-преступники? Или просто нужен компромат дляочередного бракоразводного процесса? Интересно посмотреть, жаль, чтоизображение такое мелкое, а у Катрин в последнее время глазки стали… Слабетьстали ее очаровательные глазки, что скрывать! Очки она ни за что не хочетносить, они ей не идут, придают какой-то глупый вид и, главное, жутко старят.Надо бы линзы вставить… Ага, а это что?

На письменном столе около компьютера лежит лупа. Да какаякрасивая, в бронзовой ажурной оправе! Лоран с ума бы от восторга сошел – онпросто тащится от таких красивеньких старинных вещичек. Разве что спереть этупрелесть у Армана? Он спит, все равно ничего не заметит. А заметит, так небосьподумает, что лупу унесла его любовница. Или уж не пачкаться мелким воровством,просто посмотреть – да и все?

Катрин поднесла лупу к контрольным отпечаткам – и чуть невыронила ее, так задрожала рука.

Да что это? Она бредит? Кто изображен на фотографиях? Нет,не может быть! Она не хотела верить глазам, но все же приходилось.

Катрин так яростно прикусила губу, что вскрикнула от боли.

С ненавистью посмотрела на мертвецки спящего Армана.

Проклятый алкоголик! Как не вовремя он вырубился! Больше онот нее ни гроша не получит, пока… пока не расскажет, что за разврат снимал. Иподробней – про его участников. Наверное, есть и отпечатанные фотографии.Пленку бы найти!

Ну ладно. Здесь ей делать больше нечего – не сидеть же и неждать, пока проспится этот паршивец!

Катрин снова пнула Армана. Тот перевалился во сне на другойбок, и она увидела на полу скомканный листок.

Осторожно взяла, развернула. Обрывок факсовой бумажнойленты. На нем что-то начеркано от руки такими же иероглифами, как на зеркале, арядом приписано по-французски, тоже от руки, но четким почерком: «Que tucrиves, connard!» И еще: «Извини, приятель, но таков перевод! Твой Борис».

Катрин хихикнула. Кого, интересно, так разозлил Арман, чтоему выразили столь прочувствованное пожелание? И не по поводу ли этого текстанапился Арман? Значит, пожелание его огорчило, обидело, просто с ног сбило!

Почему? А что, если эти слова написала женщина, с которой онтолько что был? Та, высокая, которая бросала в мусорные контейнеры обрывкикаких-то фотографий?

Катрин снова взяла лупу и вгляделась в отпечатки наконтрольке. Она? Не она? Какая жалость, что Катрин так и не разглядела ее лица!По типу вроде бы она, хотя кто ее разберет…

Нужно отдать контрольки в фотоателье. В то же самое, вкотором делал свои фотографии Арман, вот что! Вдруг там сохранились негативы?

Хотя вряд ли. Негативы обычно отдают заказчику вместе сосделанными отпечатками. Разве что найти какого-нибудь умельца, который и безнегативов сможет сделать увеличенные фотографии с этих маленьких. Например, накомпьютере. На хорошем компьютере, какие есть в любом дорогом, хорошем ателье!

Этим Катрин и займется. Причем немедленно!

Она спрятала в сумку контрольку и вышла, напоследок еще разпнув Армана. Но он был в полной отключке и даже не шевельнулся.

* * *

Знакомый адрес. Знакомая дверь. Код 1469. Знакомый подъезд.Как ни странно, знакомая высокомерная толстуха в обтерханных мехах. Что она,дежурит в подъезде, что ли, эта старая графиня?

– Бонжур, мадам.

– Бонжур… Вы к кому, мадам?