Балтазар задумчиво провел пальцем по стене погреба.

— Ты говорил, Черный Крест и электронные письма отслеживает.

— Да, но так я хотя бы буду уверен, что рано или поздно мамаего получит. И если она что-нибудь знает... да даже если ничего не знает, онаприедет.

Тут Лукас вздрогнул и прищурился:

— Ты чувствуешь?

«Он узнал меня! Лукас знает, что я тут!»

— Да. — Балтазар повернулся и оглядел комнату, и японадеялась, что он меня увидит. Но его взгляд скользнул мимо того места, гдея, по моим ощущениям, находилась. — Думаю, она вернулась.

— Это точно Бьянка, — помолчав, сказал Лукас.

— Согласен. Это ощущается как присутствие Бьянки. И духи,которыми она иногда пользовалась... ну, эти, с гарденией...

— Да. — Лукас взглянул на Балтазара. Похоже, ему непонравилось, что кто-то еще может узнать запах моих духов. Но кажется, ониспытывал скорее облегчение, чем гнев. Может, сейчас самым важным для Лукасабыло то, что рядом есть кто-то еще, кто способен убедить его: все ощущенияреальны, он не сходит с ума.

— И что, это тебя утешает? — негромко спросил Балтазар. —Знать, что какая-то ее часть все еще жива?

— А тебя? Балтазар вздохнул:

— Нет. Конечно нет.

— Я хочу, чтобы она была здесь! — Лукас уронил голову настол. — Мне все кажется — если я буду хотеть достаточно сильно, если я толькопридумаю как, то смогу исправить все, что случилось, и вернуться в то время,когда она была жива и здорова. Будто все это произошло не на самом деле.

— Я помню это чувство. — Балтазар поднял голову и расправилплечи, поморщившись, словно они еще болели. — После Черити... после того, что яс ней сделал... я так сильно хотел, чтобы этого не случалось, и мне казалосьпросто невероятным, что я не смогу этого исправить. Не мог заставить себя поверить,что мир может быть таким несправедливым. Теперь-то, конечно, я это понимаю.

Лукас нахмурился, и я сообразила, что он сейчас скажет.«Нет, нет, Лукас, не надо! Ты же помнишь, как это на него действует, не надо!»

— Черити в городе, — сказал Лукас. Вот вам и телепатия.

Балтазар выпрямился:

— До тебя дошли слухи или ты нашел следы клана?

— Нет. Клан нас похитил примерно за неделю до того, какБьянка... примерно неделю назад. — Лукас с трудом сглотнул и продолжил: —Черити просто лопалась, как хотела превратить Бьянку в вампира. Она вбила себев голову дурацкую мысль, что таким образом она, ты и Бьянка станете однойбольшой, счастливой семьей нежити.

— Она собиралась убить Бьянку? — Балтазар выглядел такимуязвленным, таким разочарованным. Несмотря на множество доказательств того, чтоЧерити просто психопатка, он по-прежнему верил в сестру и любил ее все так жесильно. Я решила, что его вера могла бы показаться трогательной, не закрывай онтак охотно глаза на все ее выходки. — Но ты ее спас.

Лукас покачал головой:

— Не я. Привидения.

— Призраки спасли вас?

— Во всяком случае, тогда это именно так и выглядело. — УЛукаса был отсутствующий взгляд. — Теперь-то я понимаю. На самом деле онидобивались только одного: чтобы Бьянка умерла тогда, когда это требовалось им,и так, как хотели они. И свою награду они получили. Если бы это сделала Черити,она оказала бы нам всем огромную услугу.

— Я уже говорил тебе: быть вампиром вовсе не то же самое,что быть живым.

— Но это лучше, чем стать привидением, правда? — Лукасотодвинулся от стола. Он слишком разозлился, чтобы сидеть спокойно. — Если быБьянка стала вампиром, она сейчас была бы с нами. Со своими друзьями. Могла бысъездить повидаться с родителями, и... и ничего бы не изменилось.

Лицо Балтазара помрачнело и теперь казалось гневным.

— Для нее изменилось бы все. И ты это знаешь.

— Я смог бы к ней прикоснуться, — прошептал Лукас. — Онабыла бы здесь. Я больше никогда не смогу прикоснуться к Бьянке.

«Никогда? В самом деле никогда?» Меня захлестнула печаль. Итут кухню снова затянуло туманом.

«Нет, только не все сначала!»

Голубоватое ничто снова поглотило меня. Я сопротивлялась изовсех сил, но у меня не было кулаков, чтобы драться, не было ног, чтобыупираться в землю. Похоже, моя воля в расчет не бралась. Несчастная иотчаявшаяся, я чувствовала себя потерявшимся ребенком, который в слезах зоветродителей.

И вдруг туман исчез.

А я оказалась в «Вечной ночи».

Я огляделась, пытаясь понять, что это такое. Явно невоспоминание, потому что я сидела верхом на горгулье за окном моей спальни. Ине сон, хотя я плохо представляла себе, на что похожи сны призраков, да и видятли они их вообще.

Нет, как это ни дико, но, вероятно, я каким-то образомсумела перенестись в академию. Может быть, мое загробное предназначение —преследовать миссис Бетани?

Наклонившись, я обнаружила, что горгулья хмурится. Неужели яоскорбила ее достоинство тем, что взгромоздилась ей на голову?

В первый раз после чердака Вика я отчетливо ощущала своютелесную форму. Даже видела собственные нога, свисавшие по бокам клыкастойгоргульи. И тогда я прижала ладони к стеклу — просто хотелось попробоватьсделать что-нибудь руками, ну и конечно, надеялась заглянуть в комнату.

Но едва кончики пальцев прикоснулись к стеклу, на егоповерхности появился иней. Я смотрела, как узоры расходятся во все стороны,полностью затягивая окно. Подсмотреть, что происходит в моей бывшей спальне, неудалось, но эффект показался" мне классным.

Снизу донесся какой-то шум, и я посмотрела на землю. К моемуудивлению, на подъездной дорожке припарковались несколько пикапов, а потерритории расхаживали не меньше дюжины человек. В те два лета, что я провела вакадемии, здесь было невыносимо тихо. Никто не приезжал, за исключением службыпрачечной и нескольких пикапов доставки. Так кто все эти люди?

Впрочем, стоило мне разглядеть, что все они в комбинезонах,как я поняла, в чем дело. Это рабочие, восстанавливающие «Вечную ночь».

До этой минуты я почти ничего не слышала — видимо, простопотому, что не прислушивалась. Как странно, я должна решать, слышать мне илинет. Теперь я различала визг пилы и стук молотков. Вроде бы доносилось все этос крыши, но, наверное, внутри люди тоже работают. Несмотря на то что яненавидела академию «Вечная ночь», Черный Крест я ненавидела еще сильнее,поэтому почувствовала мрачное удовлетворение при мысли, что от пожара не останетсяи следа. Впрочем, миссис Бетани на меньшее просто не согласилась бы.

И тут в моей спальне раздался голос:

— Адриан!