— Могла бы и не язвить.

— Ну да, могла бы. Это я так, для смеха. Макси была темсамым призраком, что пытался убить меня в школе. Теперь я поняла, что это,вероятно, было кульминацией наших отношений. Немного подумав, я спросила:

— Погоди. Я же видела тебе в академии «Вечная ночь».Несколько раз. Если ты должна жить в этом доме, то как оказалась там?

Макси ответила так, словно это было самой очевидной вещью насвете:

— Вик, конечно. Я с ним связана, а он уехал в «Вечную ночь».А там я уже смогла вступить в контакт с тобой.

— Значит, ты привидение Вика. — Я вспомнила, как емунравилась Макси. Видимо, он не очень много с ней общался. — А почему ты не появляешьсяперед ним?

— Трудно появиться перед живыми. Эти два парня внизу...

— Лукас и Балтазар.

— Лукаса я знаю, а вот вампира — нет. Кстати, они обакрутые. И ты держишь обоих на коротком поводке? Молодец.

Я сделала вид, что не услышала.

— Ты разговариваешь не как человек, умерший девяносто летназад.

— Последние семнадцать лет я провела рядом с Виком.

— Да, это все объясняет, — пробормотала я.

— В общем, эти парни внизу... — продолжала она, — ты можешьперед ними появиться, потому что, похоже, здорово эмоционально связана собоими. Обычно это помогает. Но даже в этом случае гарантий нет. С Виком... —Макси замялась, и я поняла, что тема была для нее слишком деликатной, но онастаралась мне этого не показывать. — Я познакомилась с ним через много-много летпосле своей смерти. Он вырос в этом доме.

— И он читал тебе книжки, когда был маленьким, — вставила я.

— Он рассказывал тебе об этом? — Она не знала, какпродолжать разговор после этого откровения. Если бы привидения могли краснеть,Макси ярко порозовела бы. — Ну... да. Поэтому я, наверное, смогла бы перед нимматериализоваться, но боюсь, что Вика это испугает. — Чуть тише она добавила: —А я не хочу, чтобы он меня боялся.

— Меня испугать ты не боялась! — сердито воскликнула я. —Появлялась передо мной в «Вечной ночи» — и не только ты — и всякий раз пугаладо полусмерти. Да ты меня дважды чуть не убила, причем во второй раз — вполнесознательно. Так что извини, но мне не верится, что ты такая добрая.

— Но ты наша! — разозлилась она. — Ты с самого начала быланаша!

— Прекрати это повторять! — Мне хотелось ударить ее, но,скорее всего, моя рука просто пройдет сквозь ее бесплотное туловище, а это недоставит мне никакого удовлетворения, да еще и жутковато будет.

— Но это правда! — Ее голубые глаза засверкали. Видимо,Макси не из тех, с кем легко поладить. — Ты родилась, чтобы стать призраком! Ине простым призраком, а чистокровным. Ясно? Тебе вообще повезло. Ты сильная, итвоя сила может помочь другим. Ты нужна призракам, а твои родители хотелиотказаться от своего слова и украсть тебя у нас!

— Во-первых, дать человеку возможность выбора — не значитукрасть.

Макси склонила голову набок:

— Но ведь твои родители не давали тебе права выбора?

— И ты тоже, так что хватит уже передо мной выделываться. —От всех этих новых фактов у меня голова шла кругом. Нужно как-то все этопереварить. -Ты сказала — из чистокровных? В смысле, рожденная от вампиров, носозданная призраками, так?

— Ну наконец-то догадалась.

Похоже, Макси может многое мне рассказать. У нее естьответы, которые я искала всю жизнь, но вряд ли она собирается со мной дружить.Кажется, я для нее — средство достижения цели. Но какой цели?

— Другие привидения нуждаются в привидениях вроде меня, —предположила я. Макси кивнула. — Чтобы помочь им в чем?

— Ты делаешь нас сильнее. Помогаешь нам материализоваться,чтобы мы снова могли общаться с миром. — Макси поплыла по чердаку. Ее ноги некасались пола, и это меня немного напугало, хотя я не могла объяснить почему. —Так что хватит себя жалеть, лучше представь, каково это — месяцы, годы,столетия жить только в голубом тумане. А некоторым из нас так и приходится. Ивот такие потерянные готовы сделать все — все, что угодно, лишь бы сноваобрести форму. Иногда им это удается, перехватив человеческий страх и усиливего. Но большинство призраков хотят найти другую возможность. Другой путь. И тыможешь им его указать.

Я вспомнила привидение, мучившее Ракель чуть ли не всю еежизнь. Неужели для него это был единственный способ вырваться из плена тумана?Был ли он одним из призраков, сделавших неверный выбор?

Макси добавила:

— Когда мы соберемся вокруг тебя — много нас, — мы сможемделать то, чего никогда не смогли бы в одиночку. Как, к примеру, мы все моглипоявляться перед тобой в «Вечной ночи», хотя и приходилось прорываться сквозьпреграды. Ты еще не была настоящим призраком, а эта сила уже копилась внутри.

— То есть, по сути, я родилась и умерла для того, чтобы вы,ребята, получили дополнительные батарейки? — И что, предполагается, что послеэтого я почувствую себя лучше? — Я не обязана никому из вас помогать. И вообще,я возвращаюсь к Лукасу.

— Может, подождешь? Ну пожалуйста.

Макси поблекла, став почти прозрачной, и в тех несколькихтенях, которые я еще могла различить на месте лица, появились обида и боль.Проведя почти столетие на чердаке у Вика, она, должно быть, чувствовала себяочень одинокой. И наверное, умерла так давно, что уже не помнит, как этоужасно. Впрочем, жалость во мне не пересилила осторожность.

— Если тебе нужен друг, — медленно произнесла я, — то и ведисебя соответствующе.

Чердак и Макси исчезли. На этот раз туман едва успелсомкнуться вокруг меня, как я оказалась там, куда и хотела попасть. Рядом сЛукасом.

В мгновение ока я перенеслась в винный погреб, где замаленьким столом сидели Лукас и Балтазар. Они показались мне еще болееизмученными, чем раньше. Лукас откинулся на зеленую стену; на его подбородкевиднелась щетина, а круги под глазами были такими темными, будто его избили.Балтазар положил руки на стол и опустил голову.

Похоже, они меня не видели, но я так обрадовалась им, что необратила на это внимания.

— ...может быть, телефонный звонок или простое письмо, —говорил Балтазар. — Это намного разумнее.

Лукас покачал головой:

— Ячейки слишком часто переезжают с места на место, письмоможет просто не дойти. А мобильник она потеряла во время нападения миссисБетани. Тебе четыреста лет, а ты так и не удосужился узнать хоть что-нибудь отех, кто на тебя охотится?

Он подкалывал Балтазара, как делал это всегда, но из егослов исчезла злоба. Прежнее соперничество превратилось в условный рефлекс, неболее того.