Жизель сплетает свои пальцы с моими.

– Не могу поверить, что Гарольд так низко пал. Был приятнейший человек…

Я убираю телефон в карман и удивленно смотрю на нее.

– Ты совсем чокнутая!

– Лучше зови меня южанкой.

– Я буду звать тебя «животным с Юга».

– Сегодня вечером я задам тебе жару! Меня привлекает садомазо. Затыкать тебе рот кляпом и прибивать тебя к кресту я, так и быть, не стану, просто отшлепаю…

Я со стоном целую ее в губы.

– Непонятно, откуда брались мужчины, которые тебя отпускали.

– Судьба. – Она заглядывает мне в лицо. – Ты в порядке?

Да, пока у меня есть ты.

– Для меня большое облегчение оплатить его долг. Поезжай к твоей новой консультантке. Я заеду за едой в «Милано». Напиши мне, чего бы тебе хотелось.

Я распахиваю дверцу «Мазерати», она залезает внутрь, я захлопываю дверцу. Я уже иду к «Хаммеру», когда Жизель опускает стекло и окликает меня.

– Сегодня вечером десятая серия «Недели акул» – про чудовище длиной восемнадцать футов в прибрежных водах Гваделупы…

Я подбегаю к ней и целую, на давая договорить.

– Нет!

Под ее смех я возвращаюсь к «Хаммеру» и наблюдаю, как она отъезжает. Пока Жизель не исчезает в потоке машин, я не схожу с места.

– Ваш автомобиль, мистер Уолш, – напоминает привратник, придерживающий для меня дверцу.

Я вздрагиваю. Сколько можно стоять без движения?

Сердце в груди трепещет. Уже скучаю по ней.

– Вы меня слушаете, Жизель? – спрашивает д-р Бенсон. Я встряхиваюсь и смотрю на нее через письменный стол. О чем она сейчас говорила? О своей работе в ЦЕРН. – Кажется, вы отвлеклись.

Так и есть. Девон. Девон. Его губы, его руки, его смех. Голова пухнет от воспоминаний: как я уснула в его объятиях под звездами, как он овладевал мной сегодня утром… У меня такое чувство, словно я плыву в невесомости, скачу с радуги на радугу верхом на единороге. Иначе говоря, я влюблена.

– Я заболталась. Рада была с вами поговорить. Охотно стану вашим консультантом. – Она перебирает бумаги на столе – копии моих дипломов и прочее.

– Спасибо, что не отказали, – говорю я с облегчением.

– Милости прошу. – Она изучает меня, кивает, что-то пишет в своем ноутбуке. Она привлекательная стройная женщина с собранными в узел светлыми волосами, в стильных очках. Одежда такого же темно-серого цвета, как моя – пиджак, брюки, – сидит на ней как влитая. Я читала ее биографическую справку: ей тридцать пять лет. Буду ли я такой же через десять лет?

– Не надо сообщать д-ру Блентону прямо сейчас, я сама скажу ему завтра, – говорит она с хитрым видом, и я стараюсь спрятать улыбку. Наверняка у них случались стычки.

– Женщинам-ученым приходится помогать друг другу, – внушительно произносит она.

– Поправлять друг на друге короны, – бормочу я.

– Или чинить наши ускорители частиц.

Мы дружно смеемся.

Я встаю одновременно с ней и жму ей руку. На ее столе стоит фотография в рамке: она с двумя мальчуганами у нее на коленях. Им года три, неотличимы друг от друга. Близнецы.

– Ваши?

– Племянники, сыновья моего брата. Маленькие проказники. Один похитил на Рождество мой телефон и спрятал в своем подгузнике. Мы нашли его, только когда воришка сходил по-большому. «Сьюзи, я на тебя покакал», – сообщил он мне. Я не смогла на него рассердиться, хотя пришлось надеть противогаз, чтобы снова завладеть телефоном. – Она грустнеет. – Люблю детей, но растить их в одиночку – пугающая перспектива.

– О! – Как интересно! Не вижу на ее пальцах колец. Здесь кроется какая-то история, но я недостаточно ее знаю, чтобы лезть с расспросами…

– Как я понимаю, вы не замужем?

Она молча наклоняет голову. Я виновато морщусь.

– Простите за излишнее любопытство, дефект воспитания. У матери салон красоты в Дейзи, там принято допрашивать с пристрастием каждую клиентку. «С кем встречаетесь? Он работает? У него есть дом? Когда я смогу на него посмотреть?» – Я прыскаю. – Только вчера она устроила мне сюрприз: пригласила на мой день рождения полсотни с лишним перспективных холостяков.

– В любопытстве нет ничего дурного. Мы обязательно подружимся.

– Буду очень рада. – Я ощутила приязнь к ней, как только вошла в ее кабинет.

– У меня бывали отношения, но недолгие, – продолжает она. – В основном потому, что у меня никогда не было времени на что-либо осмысленное. Моей первой любовью была и останется физика.

Мы понимаем друг друга как две женщины, старающиеся чего-то достичь, имеющие цели и стремления, порой препятствующие длительным отношениям с противоположным полом.

– Считается, что женщины могут сочетать карьеру с семьей. Картинка симпатичная, но это не для меня, – продолжает она. – У многих женщин это получается, и я могу их только поздравить. Моя собственная мать все мое детство работала на фабрике. Приходила с работы домой, готовила ужин, читала нам перед сном сказки. Не знаю, как ей это удавалось. – Она прерывисто вздыхает. – Недавно она умерла. Я жалею, что не спросила, что поддерживало ее все эти годы.

– Соболезную вашей утрате.

– Спасибо.

Она берет со стола фотографию и с улыбкой смотрит на нее, но на ее лице выражение одиночества.

– Я получаю свою дозу тепла, когда вижу племянников.

Мы прощаемся, я уже иду к двери, как вдруг слышу свое имя и оборачиваюсь.

– Насчет Швейцарии. У меня есть к кому обратиться в ЦЕРН, это коллеги, с которыми мы сотрудничаем по различным исследовательским проектам. Некоторое время назад я чуть было к ним не присоединилась, но пришлось приехать в Нэшвилл, чтобы ухаживать за мамой, так я упустила ценное время.

– Понимаю.

– Д-р Блентон не поддержал вашу заявку, но, по-моему, он не придает достаточно значения теоретической физике. Он – человек старой школы. – Она откашливается и поправляет свой жакет. – Не слишком надейтесь на стипендию, в данный момент в ЦЕРН нет мест. Но на прошлой неделе я прочла вашу работу, разослала ее некоторым друзьям, а потом с ними созвонилась. Работа произвела на них впечатление.

– Неужели? – ахаю я.

Она улыбается.

– Впереди новый учебный год, и благодаря мне у вас будут более высокие шансы в будущем году.

Я уже окрылена. Следующий год очень далеко, но с моей книгой, преподаванием и Девоном время пролетит быстро.

– Я очень благодарна вам за рекомендации. Самая моя заветная мечта – оказаться там. – После паузы я неожиданно для себя продолжаю: – Д-р Бенсон, обязательно приходите к моей матери на воскресный ужин. Она непременно постарается познакомить вас с положительным мужчиной, имеющим постоянную работу, но поесть за ее столом очень стоит.