– Я нашел это в ювелирном магазине в центре. Ожерелье не годится – ты все время носишь свой жемчуг. Сережки ты не носишь… – Он опускает взгляд с неуверенным выражением лица. Такое впечатление, что он редко дарит подарки. – В общем, я увидел заколки и вспомнил вечер в VIP-зоне, когда ты вынула свои и оставила на столе. Я заказал гравировку как напоминание, что ты на все способна, надо только захотеть.

– Как ты это делаешь? – спрашиваю я. Эмоции хлещут через край, по щеке стекает слеза. Он смахивает ее пальцем.

– Что я делаю, детка?

– Заставляешь меня мечтать о каждом новом утре с тобой. Заставляешь так глубоко и бесповоротно влюбляться, что тебе принадлежит вся моя душа, каждый удар моего сердца раздается в унисон с твоим.

Он восторженно вздыхает и припадает к моим губам долгим глубоким поцелуем. В его порыве, в словах, которых он не произнес, дрожит нотка отчаяния.

Мы, тяжело дыша, отрываемся друг от друга.

– Жизель… – В его глазах испуг, я прикладываю палец к его губам.

Я могу его подождать. Он здесь, со мной, просто сам этого не знает.

Через четверть часа я избавляюсь от смущения и натягиваю зеленую футболку с надписью «Buddy the Elf» (тоже приобретение с распродажи) и шорты. Я лежу на животе на складном агрегате, который Даника приволокла вместе со своей татуировочной машинкой.

Она наклоняется надо мной в маске и перчатках, машинка противно жужжит и колет мне спину иглами. Я выбрала лазурь и бирюзу, и мастер ретуширует мою старую татуировку, чтобы она не отличалась от нового крылышка.

Эйден жует чесночный хлеб из нашего ужина, развалившись в кресле. Девон предпринял робкую попытку его выпроводить, но я его остановила.

– Что ты пытался мне сказать на моем дне рождения? – спрашиваю я Эйдена, когда Девон встает налить стакан воды, а Даника делает перерыв в работе.

Я пытаюсь повторить те жесты, которые он мне показывал.

Он ухмыляется и принимается вращать пальцами.

– Вот это «D» – Девон. Вот это – talk [5]. То есть «нам надо поговорить о Девоне».

Я вижу, как Девон отвечает на телефонный звонок и удаляется для разговора.

– О чем?

– На той неделе он на меня наехал из-за тебя.

Я щурюсь.

– Ты этого не заслужил?

Он закатывает глаза.

– Я наговорил ерунды, зато искренне сказал ему, что хотел назначить тебе свидание, но этот поезд ушел: ты теперь его.

– Твой план взбесить Джека провалился.

Эйден краснеет.

– Какой еще план? Но таким взбешенным я его еще никогда не видел. Вокруг него всегда толклись девчонки, но он не знает, что такое ревность. Мы с тобой друзья, забудь всю мою болтовню. Не надо попадаться на мою удочку.

Даника фыркает, он бросает на нее воинственный взгляд.

– Женщины меня обожают, девушка-тату. Я – мечта любой девушки.

Я прижимаюсь лицом к столу, чтобы не расхохотаться.

– Для меня ты, Эйден, – как игривый щенок, которого хочется потискать.

Даника берется за свою машинку.

– Лает, но не кусается, – поддерживает она меня.

Эйден гневно смотрит на нас.

– Вы не воспринимаете меня всерьез. Вот возьму и докажу, какой я неотразимый. Дай мне часок, Даника. Ты свободна после этого сеанса?

Я оглядываюсь на нее через плечо. Она окидывает его взглядом, задерживаясь на плечах.

– Если я брошу мячик, ты его принесешь?

– Ты пожалеешь о своих словах! – сердится он.

– Ладно, посмотрим, на что ты годен, квотербек.

– Девон, твой мальчик посягает на твою художницу! – кричу я со смехом.

– Нашли мальчика! – негодует Эйден с полным ртом. – Скоро Даника убедится, чего стоит настоящий Эйден.

– Через час? – смеюсь я.

Он тычет в меня своим сэндвичем.

– Ты бы молчала после всего, что сделали для тебя мы с Грегом!

– Это ты натравил на него охотниц за спортсменами?

– Чтобы ты увидела его во всей красе. Ключ к мужчине – его реакция, когда вокруг него другие женщины, даже если это первое свидание. Девон не смотрит ни на кого, кроме тебя. Он давно такой, я не сразу это понял. – Он усмехается. – Я видел тебя в нижнем белье. Я постараюсь, чтобы Девон никогда этого не забыл.

Я выпячиваю губы.

– Щеночек, тебя погладить по шерстке?

Он смешно скалит зубы.

Девон возвращается в гостиную, садится рядом со мной, берет мою руку и переплетает наши пальцы. Его взгляд, предназначенный Эйдену, означает: «моя».

Меня обдает волной тепла. Если к нему приблизится другая… Это предположение для меня невыносимо, я до боли хмурю лоб. Мои пальцы сжимают его руку, он словно читает мои мысли. Наклоняясь, Девон неспешно целует меня.

– Твой, – шепчет он мне на ухо.

Через несколько минут Девон и Эйден помогают Данике собраться, я тем временем изучаю ее шедевр в зеркале в холле. Это роскошная синяя бабочка с черным контуром крыльев, на которых красуются завитки. Она смазывает татуировку вазелином, накладывает повязку, дает советы о последующем уходе: велит через сутки снять повязку, промыть кожу антибактериальным мылом, досуха вытереть, смазать мазью – и больше никаких повязок.

Даника и Эйден уходят, Девон провожает их до двери. Я тем временем разбираю на кухне еду.

– Кто тебе звонил? – спрашиваю я, когда он возвращается.

Он прислоняется к кухонному столу.

– Мой отец.

У меня загораются глаза.

– Что он сказал?

Он сует руки в карманы.

– Почти ничего. Просто, что он в порядке. – Пауза. – Как будто трезвый. – На его лице читается надежда, от этого у меня ноет сердце.

– Он сказал, где находится?

Девон качает головой.

– Нет, всего лишь, что с ним друзья и что он хочет убедиться, что я получил его записку и больше за него не тревожусь. Я сказал, что погасил его долги.

– Хочешь ему перезвонить? – Я понимаю, что при других им было трудно общаться.

– Нет, он сказал, что ему пора идти. Я ответил, что я рядом на тот случай, если он… захочет лечь на реабилитацию. – Девон запускает пятерню себе в шевелюру. – Он обещал подумать. Знаешь, он никогда не лечился. Если бы он получил уход и смог поразмыслить в тишине, то многое могло бы измениться. Теперь его ход, – заключает Девон с усталой покорностью. – Он всегда будет моим отцом, но беспрерывно давать ему деньги я не смогу.