– Я заполню все твои мысли, ты не будешь спать ни с кем, кроме меня. – Я не в состоянии прервать поток безумных слов. – Я хочу тебя, – рывок, – все твои теории, – рывок, – у меня для тебя новость, – рывок, – я в тебе глубоко-глубоко, по самое не могу… – И снова рывок.

– Да! – стонет она.

Я слизываю пот с ее плеч.

– Это будет мне нужно каждый раз, когда ты будешь входить в комнату, каждый раз, когда ты будешь произносить мое имя. Я буду рядом, я буду готов. Плевать, что мы разные, что бы ни случилось, главное, чтобы ты была здесь. Хочу, чтобы ты все время стояла вот так, на коленях, детка; просто скажи, как сделать тебе лучше…

Она выкрикивает мое имя, еще крепче меня сжимает, по ней пробегает судорога, ее ягодицы работают – и я кончаю, до отказа выгибая спину, чтобы глубже в нее ворваться. Я скольжу по волне, как серфингист, наслаждаясь каждой капелькой сумасшедшего удовольствия, рождаемой ее ударами об меня. Секс с ней не похож ни на какой другой, бурю чувств, раздирающих мне грудь, не с чем сравнить.

Весь трясясь, я падаю на нее, тяжело дыша, чувствуя неуверенность, даже испуг. Выскальзываю из нее, целую ее тату, тянусь за полотенцем и обтираю ее, пока она лежит, вся расслабленная. Бормоча нежные словечки, я передвигаю ее к изголовью кровати и там прижимаю к себе. Я ерошу ей волосы и стараюсь восстановить дыхание.

– Ты в порядке?

Жизель кивает, искательно смотрит на меня, открывает рот, но, ничего не сказав, облизывает губы.

Я все хорошо понимаю.

Я нежно, неторопливо целую ее, сердце все не унимается, но я стараюсь сохранять внешнее спокойствие, хотя в голове страшный сумбур. Она – сама доверчивость, открытость, щедрость.

– Это было… – Лучше всего, что я помню. – Сильно.

Она кладет голову мне на грудь, и мы отдыхаем. Я лениво вожу пальцем по ее плечам. В голове ворох несвязных мыслей о том, какими будут наши отношения. Она ни на кого не похожа. Такую, как Жизель, нельзя отпускать. Она столкнула меня с обрыва вниз, и вот я лежу на дне пропасти, дожидаясь, чтобы эта девушка прикончила меня из милосердия.

Ты только…

Пожалуйста.

Останься.

* * *

Летят дни, команда готовится к товарищескому матчу в Майами. Мы с Жизель засиживаемся допоздна – болтаем, смотрим телик, играем в видеоигры. Она умоляет, чтобы я согласился на «Неделю акул»; в четверг я перестаю возражать и подавляю отвращение, пока она хохочет. Я обзываю ее кровожадной ученой, она меня – жалким трусливым качком.

В пятницу она скачала «Полную иллюстрированную Камасутру» и показала мне позу лотоса: мужчина сидит по-турецки, женщина тоже, но на нем, обхватив ногами его поясницу.

– Ты бы так мог? – спросила она.

– Начинаю думать, что тебе подавай только мое гибкое тело и выносливость, – поддразнил я ее. Она засмеялась и стала меня целовать, и я забыл обо всем остальном.

Вечером мы залезаем в постель и болтаем, лежа под звездами. Утром мы, даже не устав, рано встаем и вместе завтракаем; я одеваюсь для тренировки, она меня провожает. До начала семестра она старается больше заниматься бегом.

До конца дня она пишет. Я возвращаюсь с тренировки усталый и выдохшийся, но стоит мне на нее взглянуть – и я оживаю. Спортивный лагерь мало меня занимает. Я витаю в облаках. Внутренний голос нудит, что я тороплюсь, что я все запорю, что она исчезнет, но я затыкаю уши.

В пятницу команда летит в Майами, чтобы сыграть в субботу товарищеский матч. Мы выигрываем 28:7, игра была сложной, но наше нападение было на высоте. Джек бережет руку, зато блещет Эйден. В самолете на обратном пути он не перестает хвастаться перед Джеком. Жизель встречает наш приземлившийся поздним вечером в Нэшвилле рейс, она оставила на стоянке «Мазерати». Она и Елена беседуют. Мы с Джеком бредем к ним, нагруженные спортивными сумками.

– Похоже, Жизель счастлива, – говорит он мне. – Ты тоже. Как вообще дела?

– Хорошо.

– Слушай, мы давно дружим… – Он смущенно берет меня за руку и пристально на меня смотрит. – Я давно не видел тебя таким счастливым.

– Но?..

– Но она живет у тебя. Ты не считаешь, что так труднее положить этому конец?

– Кто сказал, что я собираюсь это прекратить?

– Ты сам.

Мне невыносимо это слышать.

– У нас это не временно! – почти кричу я.

Мы останавливаемся под фонарем, Джек вглядывается в мое напряженное лицо, скользит взглядом по окаменевшим плечам.

– Ладно, ладно, я могу ошибаться. Надеюсь, что ошибаюсь.

Я не успеваю ответить: ко мне бежит Жизель. Я бросаю тяжелую сумку, ловлю ее и стискиваю в объятиях, кружу ее, сжимая ей ягодицы.

– Детка, как же я по тебе соскучился! Ночью почти не мог уснуть. – На ней низко сидящие джинсы и моя рубашка. – Хорошо выглядишь!

– Я смотрела тебя по телику. Два тачдауна! – У нее сияют глаза от восторга.

Мы запираемся в нашем собственном мирке, но я чувствую взгляды Джека и Елены, садящихся в свой «Эскалейд», исходящую от них озадаченность. Что нам до того, что они не воспринимают нас вместе? Главное, что воспринимаю я. И она.

– Я дописала книгу, – шепчет она мне на ухо. Я смеюсь и опять ее кружу. – Я видела Синди, когда спустилась проверить капот. Куинн починил его всего за день. Синди спрашивает, готов ли ты посторожить ее выводок. Я ответила, что ты не против.

– Ты по мне скучала?

– Ужасно. Я пригласила Миртл и Джона на суши, после матча мы смотрели французский фильм.

– Надеюсь, не то порно?

– Нет! – смеется она и сразу серьезнеет. – Я не могла без тебя спать.

Она висит на мне, зацепившись ногами за мою поясницу, и я не хочу ее выпускать.

– В следующий раз ты полетишь со мной. Я куплю тебе билет первого класса, ты будешь сидеть в лучшем ряду, я буду посылать тебе воздушные поцелуи.

Она рассеянно кивает.

– Годится. А у меня новости…

– Правда? – Я ставлю ее на землю. Джек и Елена уже загрузили в багажник сумку Джека и направляются к нам.

– Помнишь Роберта, того, кто дал мне за ужином свою визитную карточку?

– Помню, сын Джона. Он пригласил тебя на ланч. Ты с ним встретилась? – Я заранее хмурюсь.

Она машет рукой.

– Нет! Я предупредила его, что встречаюсь с тобой, но он, оказывается, хотел обсудить мою книгу. Он – литературный агент. Миртл дала ему ее прочесть.

Я приподнимаю бровь.

– Тобой он, выходит, не заинтересовался?

Она краснеет.

– Разве что чуть-чуть. Главный его интерес – деловой. – У нее вспыхивают глаза. – Он собирается предложить текст нескольким издателям, посмотрим, захотят ли они взять мою книгу. Представляешь?