печальные руины. Замерев посреди полуразвалившегося здания, я дрожащими руками достал мобильник и, старательно пытаясь взять под контроль эмоции, выбрал контакт Шишкевича из записной книги.

«Ну же, возьми трубку, лысая твоя башка, – мысленно выругался я. – Ты же живучий как таракан, сволочь!»

– Сева? – после долгих гудков прозвучал в трубке знакомый голос.

– Живой, зараза! – воскликнул я. – А я тут к тебе в гости заглянул на огонек, но, видимо, ты переехал.

– Очень смешно, – язвительно протянул собеседник. – Вали оттуда. Помнишь, где мы твою первую получку пропивали? Переносись туда.

– Это там, где…

– Вслух не называй! – грубо перебил меня Шишкевич. – Жду тебя там.

«Значит, шифруемся? – подумал я, глядя на погасший телефон. – Видимо, все серьезно».

Солнце неторопливо скрывалось за линией горизонта, окрашивая безмятежную гладь озера в приятный розовато-оранжевый цвет. Сосны надежно скрывали от чужих глаз небольшую полянку с поваленными деревьями. В студенчестве мы частенько отмечали здесь праздники, да и Нику я несколько раз приводил сюда на романтические свидания.

«Как же быстро течет время!» – мысленно воскликнул я.

Однако сегодня о романтике и речи не было, на одном из бревен меня дожидался осунувшийся и, казалось, разом постаревший на несколько лет Юстас. Я кивнул старому другу и присел напротив, молчаливо глядя на небольшой костерочек, весело потрескивающий между нами.

– Все очень плохо, Сева, – не отрывая взгляда от огня, негромко произнес Шишкевич. – Слишком плохо.

– А поподробнее? – попросил я. – Конкретики хочется.

– Конкретики… – усмехнулся мужчина. – Ну, слушай, – он поднял на меня потухший взгляд и продолжил: – Орден независимых объединился с людьми. Мы, конечно, предполагали такой исход, но все-таки оказались не готовы.

– Они начали нас сливать? – догадался я.

– Не просто сливать, – поморщился Юстас. – Они начали очень грязно нас предавать, целенаправленно выводя на центры принятия решений, рассказывая о возможностях и численности. Да они даже научили военных определять магов среди гражданских!

Шишкевич поднялся и начал нервно расхаживать у костра, активно размахивая руками.

– Ты хоть примерно представляешь в какой ситуации мы оказались? – продолжал он. – Магов во всем мире объявили террористами! И это при том, что нас всего семь миллионов человек, а реально боеспособных чуть больше двухсот тысяч! И это при том, что только у Китая больше двух миллионов солдат! Про нечисть и говорить нечего, их всего пара миллионов была, а реальную угрозу для армии представляли от силы сотня тысяч. Скажи мне, Хранитель, что нам противопоставить пулям? У нас бойцы в основном не выше пятого уровня, защитные чары выдерживают не больше пяти попаданий. Хуже легкого бронежилета! А против танков, самолетов и флота нам чем воевать?

– Не горячись, – попросил я разошедшегося друга. – Сколько нас осталось?

Юстас вновь опустился на бревно и спрятал лицо в ладони.

– За три дня прямыми наводками они уничтожили больше половины боевых формирований, потери гражданских исчисляются сотнями тысяч, – с трудом произнес он. – Это не инквизиция, это полноценный геноцид магов как вида. Потери среди лесного народа даже представить сложно. Мы больше не сражаемся, Сева, мы просто пытаемся выжить.

– А войны между странами? Ты же сам говорил, что все со всеми воюют.

– А ты говорил, что для объединения людям нужен общий враг. И, представляешь, они его нашли, – серьезно ответил Шишкевич.

– Значит, маги ушли в подполье?

– Полностью, – кивнул Юстас. – Все прячутся и боятся. Командный состав тайно собирается в четвертой точке. По данным аналитиков, через пару недель военные уничтожат еще половину магов, а через несколько месяцев нас останется единицы. Надежда только на то, что духи переведут вектор внимания, станут серьезным противником.

– А орден независимых? Вы пытались установить с ними контакт?

– Пытались, – кивнул мужчина. – Никаких результатов это не принесло. Надеюсь, их уничтожат свои же, когда они станут бесполезны.

Я промолчал, просто не знал, что говорить. Хранители испокон веков защищали людей он внешних угроз других миров, от магии и нечисти. В этом заключался наш основной долг, и только второстепенно мы оберегали древние знания. Мы всегда ставили любую жизнь превыше всего, стараясь даже в самых сложных ситуациях искать оптимальный выход, обходиться малой кровью. Сейчас же я не видел никакого выхода.

– Сева, – обратился ко мне Юстас, нарушая тишину. – Нам нужны Хранители. Сейчас. Как никогда прежде. Понимаешь?

– Ордена Хранителей больше нет, – признался я, не глядя другу в глаза. – Остался только я.

Шишкевич ничего не ответил, устремив взгляд на огонь.

– Уходите, прячьтесь, скрывайтесь, – поднимаясь, продолжил я. – И копите силы. Скоро все закончится. И, Юстас, огромная просьба – береги себя.

Подойдя к другу, я крепко его обнял. Каждый из нас понимал, что мы можем больше не увидеться и подсознательно прощался навсегда.

Отступив на несколько шагов, я сплел заклинание пространственного перехода и растворился в воздухе, оставляя мужчину в одиночестве.

– Удачи, Сева…

***

Моего возвращения дождался только Альтаир, читающий очередной манускрипт.

– Все готово? – не отрываясь от чтения, спросил дракон.

– Почти, – немного потерянно ответил я. – Остался последний штрих.

Я присел за столик и, вырвав из первой попавшейся тетради неровный листок, начал писать.

«Многоуважаемый Мормагон! Прошу не переживать, до своего родного мира мы добрались в целости и сохранности. Надеюсь, разрушение замка не доставило тебе особых хлопот? Честно признаться, я ожидал от духов большей силы. Вы меня откровенно разочаровали. Да и о чем говорить, если даже твоя родная дочь со всеми подданными не может дать серьезный отпор обычным людям. Слышал, что бо́льшая часть лесного народа уже уничтожена. Интересно, а жива ли сама принцесса? Как жаль, что ты никак не можешь ей помочь! Ну не переживай. Я обязательно сообщу, когда человеческая армия полностью очистит планету от магических существ.

С уважением, Верховный Хранитель Всеволод I ».

Подняв руку перед собой, я привычно сплел заклинание классического почтового ворона и, свернув послание в трубочку, отдал его птице.