в одно слово. Такова была схема на следующие пару дней. Постепенно интерес угас, но тот факт, что второкурсник врезал четвертому по яйцам и ‘все сошло с рук", был слишком пикантным, чтобы о нем не говорить. Эндрю был обеспокоен тем, что произойдет в четверг. Он знал, что Джонс не оставит это без внимания. В некотором смысле Джонс не смог; его избили, и все же он получил более длительную дисквалификацию. Эндрю знал, что будет конфронтация. Хериот - старая школа, с дороги вы можете увидеть оригинальное здание, величественно стоящее на своей территории. Занятия проходят в нескольких разных зданиях, и в конце каждого периода всегда много студентов, переходящих из одного отделения в другое. Таким образом, все видят множество разных лет и классов, хотя обычно между ними очень мало взаимодействия. У них было всего пять минут, чтобы пройти между зданиями. Внезапно Эндрю ударили по затылку.

“Это еще не конец. То дерьмо, которое я получаю о тебе!”

Джонс исчез еще до того, как Эндрю осознал, что он вообще здесь. Не неожиданно, но просто еще одна проблема, с которой нужно разобраться. Остаток дня он провел, думая о Мюррее Джонсе и о том, что он собой представляет. В предыдущем году Джонс был всем, что было плохого в старшей школе. Тупой, из среднего класса, сдержанный хулиган. Из тех парней, которые своим присутствием немного портят школу. Ничего не добавляет; не злой, просто глупый и невежественный. В этом году Эндрю выбрал другую тактику, и вот результат. Он знал, что ему "сошел с рук" один бой из-за того, что было сказано. В следующий раз школа не будет такой снисходительной. И Мюррей Джонс перевесил его на 40 фунтов и избил бы Эндрю до полусмерти в ‘честном’ бою.

Эндрю сидел и думал о Джонсе, пока тот программировал после школы. Этот семестр так много изменил в школе. Почти все к лучшему. Он плавал по утрам. Он был полностью на высоте со всеми своими школьными заданиями и получал немного времени за компьютером. Все хорошо, он чувствовал себя спокойнее. Чего Эндрю не мог сказать, так это был ли он более зрелым, что, как он предполагал, должны оценить другие. В школе он брал под контроль свою жизнь. Он остановился и посмеялся над собой. Он учился в старшей школе, и он контролировал свою жизнь! Те части, где он мог осуществлять некоторый контроль. Возможно. У Эндрю было два внеклассных занятия, он усердно занимался в библиотеке в обеденное время и после школы. Разве терпение к дерьму со стороны других людей не было частью этого? Эндрю действовал инстинктивно, и теперь ему приходилось иметь дело с последствиями. Что ему было нужно, так это проявлять некоторый контроль. Как?

В пятницу утром, во время прогулки, до него дошло. Оркестр был необязательным. Ему не нужно было иметь дело с Мюрреем Джонсом, если он не хотел, он мог уйти. Позволяло ли это ему ‘победить’? Это было бы воспринято именно так, но Эндрю это не волновало. Единственное, что заставляло его задуматься, было ощущение, что он не бросает вызов самому себе, не отстаивает себя, а просто уходит, как обычно. Вот тогда до него дошло. Он или Джонс. Контроль. В ту пятницу вместо того, чтобы идти на репетицию оркестра, Эндрю после школы пошел в городскую библиотеку. Это было всего в пяти минутах ходьбы. Никки работал на стойке регистрации, и он остановился поздороваться. Это был первый раз, когда она увидела его в школьной форме. Все это время Эндрю не осознавал, что они разговаривали и там, и в Продуктовом магазине, она не знала, что он ходил к Хэриоту.

“Эндрю, о, ты ученик Хериота. Я не знал”.

Она выглядела пораженной.

“Я удивлен, что это никогда не всплывало в разговоре. Ты в порядке? Ты выглядишь, не знаю, растерянной”.

Никки все еще странно смотрела на него. Она взяла себя в руки.

“Я в порядке, Эндрю. Привыкаешь к тому, что кто-то выглядит в одну сторону, а потом вдруг появляется одетый по-другому. Это сбило меня с толку на секунду, вот и все”.

“Тогда увидимся в воскресенье. Пока, Никки”.

Он отправился в компьютерный отдел, как обычно. Немного почитав в библиотеке, Эндрю отправился домой. Когда он сел в автобус, проезжавший мимо школы, ученики все еще выходили, хотя прошло уже несколько часов после окончания занятий. В пятницу после школы было проведено большое количество внеклассных мероприятий. Одной из уходящих групп были ребята из Объединенных кадетских сил (CCF). Лучший способ описать CCF - это сочетание Университетского корпуса подготовки офицеров для средней школы; силовая версия скаутов; и ранний набор в регулярные или резервные силы. Это нелегко объяснить, потому что для многих людей это было очень важно. В нем были парни, которые собирались стать обычными солдатами, парни, которые хотели стать офицерами, и куча парней, которые сделали это, чтобы получить шанс летать, ходить под парусом или водить машины, но у которых не было намерения вступать в вооруженные силы. Это была группа, вышедшая за рамки лет и академических занятий. Она также выступала в пятницу днем после школы, так же, как и Orchestra.

В субботу Эндрю провел пару часов с Тони в фотоателье. Тони был в фотолаборатории, но дверь у него была открыта, и они увлеченно болтали. Студент заменил Эндрю, когда тот заболел, и он разбирался с клиентами. Затем Эндрю услышал знакомый голос.

“О, ты вернулся”.

Чего он не ожидал, так это быть задушенным Моникой и ее грудью. Она заключила его в крепкие объятия, чего он не ожидал, и в результате споткнулся и приземлился лицом в ее декольте. Но она не сразу оттолкнула его. Если уж на то пошло, она сжала еще крепче. Наконец Эндрю освободили, и он снова смог дышать.

“Я могу сказать, что ты снова в порядке. Это немного резво для субботнего обеда”.

Моника смеялась, студент Эйден смеялся, Тони смеялся. Эндрю, конечно, покраснел от смущения. Он попытался, заикаясь, извиниться. Моника отмахнулась.

“Я был очень рад, когда Тони сказал нам, что ты вылечился”.

Сейчас было не время вдаваться в семантику слов "вылеченный" и "в стадии ремиссии".

“Ты снова работаешь?”

Эндрю рассказал об опасениях доктора по поводу всех химических веществ.

“Больше никакой фотолаборатории для ребенка, Моника. Он собирается вступить в клуб через два года. После этого ты не сможешь его дразнить”.

Вместо того, чтобы выглядеть удивленной или смущенной, Моника рассмеялась.

“Вам лучше надеяться, что я не выиграю