Перед ними в томительном золотом свете клонящегося к вечерулетнего дня дремала бескрайняя равнина: буйная, пышная, изумрудно-зеленая,очень высокая трава; там и сям пестрят купы стройных деревьев с высокимистволами и широкими раскидистыми кронами. Сюзанна подумала, что однажды ужевидела похожие – в научно-популярном фильме об Австралии.

Дорога, по которой они шли, устремлялась вниз с холма и,прямая, как струна, убегала на юго-восток, ярко-белой полоской рассекая зеленьтрав. В нескольких милях к западу Сюзанна разглядела мирно пасущееся стадокрупных животных. Они напоминали бизонов. На востоке равнина граничила с чащей;темные заросли вторгались в разнотравье полуостровом, очертаниями походившим наруку со вскинутым кулаком.

Сюзанне вдруг стало ясно: вот куда текли все попадавшиеся имдо сих пор ручьи и речки. Они питали громадную реку, что, пробившись изпростертой лесом длани, разморенная летним солнышком, сонно и безмятежно катиласвои воды к востоку, на край света. Широкую реку – добрых две мили от берега доберега.

А еще Сюзанна увидела город.

Город лежал прямо по курсу – туманное скопление шпилей ибашен, вздымающихся у дальнего горизонта. От этих воздушных конструкцийпутников могло отделять сто миль. Или двести. Или четыреста. В мире Роландавоздух был, кажется, абсолютно чист и прозрачен, что превращало попытки оценитьрасстояние в напрасный труд. Сюзанна знала наверняка только одно: вид этихсмутно очерченных башен наполняет ее немым изумлением… и глубокой щемящейтоской по родному Нью-Йорку. Она подумала: "Ей-Богу, я бы сделала чтоугодно, лишь бы опять увидеть с моста Трайборо манхэттенские высотки!"

И не сумела сдержать улыбку: неправда. Правда же былатакова: Сюзанна не поменяла бы мир Роланда ни на что. Здешнее безмолвие,таинственность, пустынные просторы одурманивали, отравой проникали в кровь.Здесь у нее был возлюбленный. В Нью-Йорке – по крайней мере, в том Нью-Йорке,какой знала в свое время Сюзанна, – они с Эдди неизбежно навлекли бы на себяпрезрение, гнев, насмешки; они были бы мишенью для грубых жестоких шутокпервого попавшегося кретина: у черной бабы двадцати шести лет – белый хахаль натри года ее моложе, который, чуть разволнуется, начинает говорить"щас" и "дак". Белый хахаль, который всего восемь месяцевназад тащил на закорках тяжеленную обезьяну (monkey, "обезьяна" –наркотики – амер. сленг). А здесь некому было язвить и насмехаться. Здесь никтоне тыкал в них пальцем. Здесь был только Роланд и они с Эдди – три последних вмире стрелка.

Сюзанна взяла Эдди за руку и почувствовала ответное пожатие– теплое, ободряющее.

Роланд указал на реку.

– Это, должно быть, Сенд, – негромко проговорил он. – Вот ужне думал, что доведется его увидеть… пуще того – в душе я полагал его выдумкой,наравне со Стражами.

– Какая красота, – прошептала Сюзанна, не в силах оторватьглаз от расстилающихся перед ней бескрайних просторов, спящих сладким сном вколыбели лета. Она поймала себя на том, что безотчетно прослеживает взглядом, вкаком направлении ложатся тени деревьев, протянувшиеся в лучах закатного солнцачерез равнину словно бы на многие мили. – Должно быть, такими когда-то былиВеликие равнины – до заселения… даже до появления индейцев. – Молодая женщинапоказала рукой туда, где Великая Дорога сходилась в одну точку. – Вон он, твойгород, – сказала она. – Ведь это он?

– Да.

– С виду ничего себе, цивильно, – одобрил Эдди. – Может такбыть, а, Роланд? Может оказаться, что твоему городу ничего особо не сделалось?Как в старину-то строили, в самом деле хорошо?

– Нынче все возможно, – отвечал Роланд, однако с сомнением вголосе. – Впрочем, Эдди, не воспылай надеждою сверх меры.

– А? Нет. – Но Эдди ужевозмечтал. Город, смутновырисовывающийся на далеком небосклоне, пробудил в сердце Сюзанны тоску подому; в душе Эдди подернутые дымкой очертания внезапно разожгли пламеньожиданий. Коль скоро город сохранился (а он, по всей видимости, сохранился),там, возможно, до сих пор кто-нибудь живет, и это не обязательно должны бытьтолько те недочеловеки, которых Роланд повстречал под горами. Горожане моглиоказаться

(американцами,шепотом подсказал Эдди внутренний голос)людьми умными, готовыми протянуть руку помощи; собственно говоря, возможно,именно от них зависели бы успех или провал предприятия пилигримов… а то и ихжизнь или смерть. Перед мысленным взором Эдди заблистало светлое виденье(частично позаимствованное из фильмов вроде "Последнего звездноговоина" и "Темного кристалла"): совет старейшин города,согбенных, но исполненных величавого достоинства, закатывает им потрясноеугощение – стол так и ломится от яств, доставленных из городских закромов,которых не коснулась порча (или, возможно, из специальных садов, лелеемых подпузырями климатронов), – и, покуда Эдди, Роланд и Сюзанна наворачивают, дуреяот сытости, радушные хозяева объясняют им, что именно ждет впереди и как всеэто следует понимать. Прощальным даром горожан путникам станет одобренныйАмериканской автомобильной ассоциацией "Путеводитель для туристов",где лучший путь к Темной Башне будет обозначен красным.

Эдди не знал выражения deus ex machina (бог из машины –лат.), зато понимал (для этого он уже достаточно повзрослел), что такой мудрыйи добрый народец обитает главным образом в комиксах и посредственных фильмах,которые пускают в прокат вторым экраном. Тем не менее, идея опьяняла: островокцивилизации в опасном, почти пустынном краю; мудрые старые люди-эльфы, которыевнятно растолкуют им, какого именно хрена делать дальше. Открывшиеся же натуманном горизонте очертания легендарного города превращали мечту как минимум ввозможность. Даже если в городе не было ни души из-за того, что обитателейстерла с лица земли давнишняя вспышка чумы или внезапный выброс отравляющихвеществ, он все равно мог сыграть роль своего рода исполинского ящика синструментом; гигантского военторга, где удалось бы экипироваться для трудныхпереходов, которые – в этом Эдди не сомневался – наверняка ждали впереди. Крометого, молодой человек родился и вырос в городе, и вид всех этих высоких башенсамым естественным образом подстегнул его.

– Ла-адненько!– возбужденно пропел он, едва сдерживаясь,чтобы не засмеяться в голос. – Ать-два, левой! Подать сюда этих мудрых эльфов,мать их за ногу!

Сюзанна посмотрела на него с веселым недоумением.

– Ты чего разоряешься, беленький?

– Ничего. Не суть. Просто надоело стоять на одном месте. Чтоскажешь, Роланд? Хочешь…

Но что-то в лице Роланда или в самой глубине его глаз –некая мечтательная отстраненность – заставило юношу умолкнуть и одной рукойобхватить Сюзанну за плечи словно для того, чтобы защитить.

Роланд рассеянно скользнул взглядом по силуэту города нагоризонте и вдруг, куда ближе к холму, на котором они сейчас стояли, заметилнечто иное, наполнившее его душу беспокойством и скверными предчувствиями. Емууже доводилось видеть такое раньше; в последний раз, когда он наткнулся начто-то подобное, с ним был Джейк. Стрелок вспомнил, как они с мальчиком последу человека в черном в конце концов вышли из пустыни и через холмы предгорьядвинулись к горам. Идти было нелегко, но по крайней мере опять появилась вода. Итрава.