Джейк внезапно так разволновался, что у него схватило живот,и сделал шаг назад, к старику. Тот сейчас же замахнулся тростью, занявоборонительную позицию. Джейк немедленно остановился, оставив между собой истариком двадцатифутовую зону безопасности.

– А Марки-авеню – это где, сэр? Не подскажете?

– Само сопой,– пропыхтел старик. – Расве не скасал я толькошто: я прошивай стесь тватцать тва гот? Тва квартал тальше. У кино"Машестик" сфернуть лево. Но говорю тепе, мальшик, никакой"Акатемий Марки" тут нет!

– Спасибо, сэр! Спасибо!

Джейк повернулся и окинул взглядом Касл-авеню. Да – впереди,несколькими кварталами дальше, просматривались несомненные очертания нависающейнад тротуаром маркизы (маркиза – большой матерчатый навес над витриной)кинотеатра. Мальчик бегом сорвался с места, потом решил, что может привлечь ксебе внимание, и перешел на быстрый шаг.

Старик смотрел ему вслед.

– Сэр!– сказал он себе тоном легкого изумления. – Нато ше,сэр!

Скрипуче хихикнув, он потащился дальше.

В сумерках отряд Роланда остановился. Стрелок выкопалнеглубокую ямку и набросал в нее веток для костра. Путники не нуждались в огнедля приготовления пищи, и все же костер был нужен. Нужен Эдди.Если юношасобирался закончить ключ, без света было не обойтись.

Оглядевшись, стрелок увидел Сюзанну – темный силуэт на фонетускнеющего аквамарина неба. Эдди видно не было.

– Где он? – спросил стрелок.

– Где-то на дороге. Не трогай его сейчас, Роланд. Хватитуже.

Роланд кивнул, нагнулся над ямкой и ударил куском кремня поистертому стальному бруску. Вскоре собранный им хворост ярко запылал. Подбросивв огонь одну за другой несколько небольших палочек, стрелок принялся ждатьвозвращения Эдди.

Эдди с незаконченным ключом в руке сидел по-турецки посредиВеликой Дороги, в полумиле от бивака, и смотрел в небо. Окинув быстрым взглядомтракт, молодой человек заметил впереди искру костра и понял, что именно делаетРоланд… и почему. Эдди вновь уставился на небо. Он никогда еще не чувствовалсебя таким одиноким и таким испуганным.

Небо было огромно– Эдди, сколько себя помнил, ни разу невидел столько ничем не прерываемого пространства, столько первозданной пустоты.Перед ней он невольно чувствовал себя ничтожным, но не усматривал в том и грананесправедливости – он действительнобыл пылинкой в мироздании.

Мальчик был уже близко. Эдди подумал, что знает, где Джейк ичто он собирается сделать, и эта мысль наполнила его тихим изумлением. Сюзаннапопала сюда из шестьдесят третьего года. Сам он – из восемьдесят седьмого.Между ними… Джейк. Пытающийся пробиться. Пытающийся родиться.

"Я его знаю, видел, – думал Эдди. – Долженбыл… кажись,что-то такое я припоминаю. Прямо перед тем, как Генри загремел в армию… да?Генри тогда учился в бруклинской ремеслухе и ходил весь в черном – черныеджинсы, черные высокие ботинки со стальными носами, черные футболки сзакатанными рукавами. И смолил "Эриа Шик". Джеймс Дин самопальный. Ноэто я думал, а вслух – ни-ни, молчал в тряпочку. Не хотел, чтоб братан на менявзъелся".

Эдди понял: покуда он предавался раздумьям, произошло то,чего он ждал, – взошла Древняя Звезда. Какие-нибудь четверть часа, и вокруг неезасверкают все сокровища чужого неба, но сейчас она блистала в прозрачной мглеодна.

Молодой человек стал медленно поднимать зажатый в руке ключи, когда Древняя Звезда засияла в широком центральном углублении бородки,заговорил нараспев, декламируя старинную формулу своего мира, которой учила егомать, когда, сидя на полу под окном спальни, они вместе любовались вечернейзвездой, парившей в темнеющих высях над крышами и пожарными лестницамиБруклина:

Звездочка светлая, звездочка ясная

В небе сверкает, такая прекрасная.

Первую звездочку, что разгляжу,

Исполнить желанье мое попрошу.

Звездочка, звездочка, ярко гори,

Чудо, волшебница, мне сотвори.

В бородке ключа алмазом, оправленным в ясень, горела ДревняяЗвезда.

– Помоги мне собраться с духом, – попросил Эдди. – Вот моежелание. Помоги мне набраться храбрости и попробовать довести до ума этухреновину, чтоб ее.

Юноша еще секунду посидел на земле, затем поднялся и побрелв лагерь. Устроившись как можно ближе к костру, он достал нож стрелка и молчапринялся за работу. S-образная закорючка, которой оканчивалась бородка ключа,закудрявилась крохотными завитками стружки. Эдди работал быстро, поворачиваяключ то так, то сяк, по временам закрывая глаза и оглаживая большим пальцемделикатные изгибы. О том, что может случиться, если он загубит ключ, юношастарался не думать: размышления на эту тему совершенно точно парализовали быего.

Роланд и Сюзанна сидели у него за спиной и в молчаниинаблюдали. Наконец Эдди отложил нож. По лицу молодого человека струился пот.

– Пацан-то твой, – сказал Эдди, – Джейк этот. Отчаянный,видать.

– Под горами он держался храбро, – ответил Роланд. – Емубыло страшно, но он не отступил ни на дюйм.

– Мне бы так.

Роланд пожал плечами.

– Ты славно дрался у Балазара, хотя у тебя забрали одежду.Мужчине очень трудно вести бой нагишом, однако ты не сдался.

Эдди попытался припомнить перестрелку в ночном клубе, нопамять подсовывала что-то размытое, смутное – дым, шум, хаос лучей ярчайшегосвета, пробивающегося сквозь стену. Ему казалось, что эту стену разорвалавтоматный огонь, но точно вспомнить не удавалось.

Он поднял ключ так, чтобы все зубцы бородки четкообрисовались на фоне пламени, и долго смотрел на него, главным образом, наs-образную закорючку. С виду она была именно такая, какой запомнилась Эдди поего сну и какой на миг явилась ему в огне… но что-то в ней чудилось не то.Некий неуловимый изъян.

"Да ладно, это опять Генри. И те годы, когда ты вечнооказывался недостаточно хорош. Все ты сделал, чувачок. Сделал, как надо. Простотот Генри, что сидит в тебе, не желает это признать".

Эдди бросил ключ на лоскут шкуры и бережно запеленал,заворачивая края квадрата внутрь.

– Готово. Не знаю, нормально вышло или нет, но лучше,наверное, не получится. – Теперь, когда больше не нужно было работать надключом, он чувствовал странную опустошенность – ни цели, ни курса.

– Есть хочешь, Эдди? – спокойно спросила Сюзанна.