– И как же нам выбраться? – Кто-то решился задать вертящийся у всех на языке вопрос.

– Для этого мы с редактором-асом, – кивок на мужчину рядом, – просили вас найти того, кто осветит нам путь. Пылающий варден сможет сдержать холод и тьму ползущего дракона, пока мы покидаем город. Есть среди вас пылающие вардены?

– Есть! – Зик с удивлением понял, что Сет схватил его под локоть и тащит на сцену. Рейк, смекнув, что Зик сам идти не собирается, присоединился с другого бока. Его ноги оторвались от поверхности, и, вытащенный на сцену, он замер, ослепленный светом единственного софита.

Десятая Мать чуть улыбнулась уголком губ и поддела его подбородок рукой в перчатке. Зик застыл, чувствуя, что сотни пар глаз уставились на него, а пальцы Сета впиваются в его локоть мертвой хваткой. Так вот о каком «пропуске» он говорил, спасая его на вокзале. Вот о каком спасении. Злобно дернув подбородком, он сбросил пальцы Матери и уставился на Сета. Тот сделал вид, что не замечает его полного обиды взгляда. Сет для него – никто, так почему Зик чувствует себя преданным?

– Я лидер «Воронов», – тем временем начал Рейк, чуть склоняя голову в знак почтения. – Мы привели сюда студента Биврёста, Сигурда Штейна, владельца огненного духа. Нам довелось испытать его в бою – он довольно хорош.

Мать внимательно оглядела Зика с ног до головы, взяла протянутый Сетом духовник. Штейну стало так неприятно, будто она грязными руками коснулась части его души. Жар был своевольным духом, духом по скидке, ведь никто не мог с ним совладать. Зику было восемь, когда мать и старшая из сестер, Брюн, взяли его в небольшой магазинчик в пригороде Хеймдалля. Выезд за пределы фермы всегда становился для маленького Зика настоящим событием, а тут они доехали аж до Хеймдалля. Дома казались ему огромными, улицы шумными, а люди – равнодушными и занятыми. Он помнил профиль матери, высушенной солнцем и трудом, с ранними морщинами на грубоватом лице и жилистыми, сильными руками, обхватывающими руль их первой машины.

Рассветное солнце брызнуло из-за холмов и залило сиянием грунтовую дорогу, по которой они тряслись несколько часов, и Зик увидел редкую улыбку на ее усталом лице. Поймав его взгляд в зеркале заднего вида, мать перестала улыбаться и сосредоточилась на дороге, но в памяти Зика этот момент остался как один из счастливейших в жизни. В городе она снова стала дерганой и ворчливой, а в лавке с подержанными печатями варденов, продававших духовники, почти потеряла терпение, дожидаясь выбора сына. Зик обходил два ряда снова и снова, не чувствуя ничего к немногочисленным печатям. Они все казались ему чужими. Наконец, когда даже терпеливая Брюн стала ныть, что она устала и сейчас упадет в голодный обморок, Зик наткнулся на стойку с уцененными товарами. Печать из коры Вседрева выглядела словно подпаленной. Даже в восемь лет Зик знал, что это невозможно, что кора – редчайший и прочнейший материал в Игге. Но, как оказалось, феникс внутри него так не считал.

Зик прикоснулся пальцем к восьмиугольнику из дерева – и огненное существо явилось и вспыхнуло, чтобы обернуться фениксом. Жар был трудным, непокорным духом, всегда имеющим свое мнение на любое действие Зика. Ему приходилось тренироваться отдельно, чтобы никого не покалечить, и усердно и терпеливо учиться контролировать открытый огонь. Он сносно сдал вступительные экзамены в Биврёст, став настоящим событием на ферме. Даже близняшки Хильда и Герда перестали его дразнить, а отец на семейном застолье потрепал его по голове. Зик был счастлив, но до той поры, пока не понял, что родители продали бо`льшую часть фермы. Это Брюн выплюнула ему в лицо, когда он, рыдая через два месяца, просил забрать его домой. Другие дети легко усваивали древние языки, историю, математику и теологию, а он прикладывал просто нечеловеческие усилия, чтобы набрать минимальный балл. Брюн уехала домой, а Зик отправился пересдавать экзамен. И пересдал. И снова проваливался, и снова пересдавал. Его соседом по комнате был нудный неразговорчивый очкарик, который общался с болтливым толстяком из военной семьи. Постепенно они трое сблизились и стали настоящими друзьями. А затем на одной из пересдач Зик познакомился с Леер. Она выглядела независимой, но оказалась очень одинокой. В последние годы к ним стала активно набиваться в компанию еще Кира Гиалп, и Зик испытывал к ней закономерную неприязнь: Кира следила, когда он налажает, и тут же влепляла наказания. Зик был искренне уверен, что она его терпеть не может, но после того, как она добровольно пошла с Хеймом Иргиафой, чтобы его спасти, уже так не думал.

– Я вижу, что в душе твоей пылает огонь, – медленно проговорила Мать. – Нет, это настоящий пожар. Ты воистину избран. О тебе сложат песни! Ведь гибель твоя будет спасением Нифльхейма.

– …гибель? – одними губами спросил Рейк. Сет пожал плечами и вцепился в Зиков локоть еще сильнее. – Эй, было сказано, что огненный варден нужен для помощи. При чем здесь гибель?

Десятая Мать печально поджала губы и сделала знак своим людям, но редактор успел быстрее. Он проворно сцапал Зика и прицепившегося к нему Сета.

– Простите, Мать, я должен взять интервью у будущего героя. «Лист М.» важнее всего, вы же знаете.

Она неохотно кивнула и передала слово нервной смуглой женщине, которая начала инструкцию по эвакуации.

Редактор, Зик и Сет, а следом за ними Рейк и Десятая Мать сошли со сцены и углубились в развалины, заросшие сорной ползучей травой. Хорек и Тенешаг держались на расстоянии, но из виду их не выпускали. Зик, дезориентированный словами Десятой Матери о его будущей гибели, беспомощно открывал и закрывал рот. Возле обломка стены, украшенной рунами и узорами ванхеймского листа, репортер резко остановился.

– А теперь обговорим нюансы, как деловые люди. – Репортер хрипло раскашлялся. – За воротами начинается путь миграции, как и сказала Мать. – Он расчистил место на земле от побегов и начал чертить палочкой карту. Вертикальная линия – для ворот, и улиткообразная линия слева от ворот по часовой стрелке – для дороги. – Эта дорога называется Нитью. Змей выходит из Утгарда прямо за воротами, Иголкой, ползет по ней несколько недель и уходит обратно недалеко от болот на северо-западе. – Он прочертил сверху вниз от ворот до выхода вертикальную линию. – Это Ушко, прорытая нами перемычка от Иголки и до выхода из Нифльхейма.

– З-зачем ты рассказываешь это? – заикаясь, спросил Зик.

– Пытаюсь объяснить, что тебе нужно делать. Ледяной змей почти дополз до болот.

– И что?

– А то, что если