— Нет, сэр, ни то ни другое. Чересчур высока и отнюдь немолода, волосы с проседью. Нездоровый цвет лица, и еще у нее довольно заметныеусики. Нет, лично я на такую бы не польстился.

— Пуаро, — вскричал я сразу же, как мы вышли из отеля. — Выслышали? Усики?

— Я до сих пор не жалуюсь на слух, Гастингс, благодарю вас.

— Однако какой несимпатичный человек этот Вуд!

— Тут вы правы. Когда Господь распределял среди людей шарм,Вуд наверняка сказал: «Спасибо, не надо».

— Ну, ничего, зато теперь мы поймаем вора, — заметил я. — Унас уже есть его приметы.

— Вы очень наивны, Гастингс. Разве вы не слыхали, чтосуществует такая штука, как, алиби?

— Вы, стало быть, полагаете, что у него есть алиби?

Ответ Пуаро был совершенно неожиданно:

— Я на это надеюсь.

— Вот уж неизменная ваша страсть — создавать себе трудности.

— Просто, mon ami, я не люблю идти по пути наименьшегосопротивления.

Пророчество Пуаро сбылось. Наш попутчик — молодой человек вкоричневом костюме — как выяснилось, его зовут Нортон Кейн — сразу же поприезде в Монкхэмптон направился в отель «Георг» и не покидал его до самоговечера. Единственное, что говорило против него, — это свидетельство мисс Дюран,которая видела, как он забирал свой чемодан из автобуса во время ленча.

— В самом этом факте, в сущности, нет ничегоподозрительного, — глубокомысленно заметил Пуаро и надолго погрузился вбезмолвие. Все мои попытки продолжить наш диалог он отверг, а в ответ нанастойчивые расспросы сказал, что размышляет в настоящий момент об усах вообще,как о феномене, и советует мне заняться тем же.

Я, однако, уяснил для себя, что он попросил Джозефа Ааронса,с которым провел вечер, рассказать ему все, что тому известно о мистере БейкереВуде. Так как оба джентльмена жили в одном и том же отеле, существовал шансполучить дополнительную информацию. Но если Пуаро что и узнал, то держал этопри себе.

Мэри Дюран, дав показания в полиции, рано утром вернуласьпоездом в Эбермут. После ленча мы отправились в обществе Джозефа Ааронса, послекоторого Пуаро сообщил мне, что все неприятности театрального администратораулажены и мы можем вернуться в Эбермут как только захотим.

— Но только, ради всех святых, не автобусом. На этот раз мыпоедем поездом.

— Боитесь, что у вас украдут саквояж или что придетсяутешать еще одну юную даму?

— Ни от того, ни от другого мы не застрахованы и в поезде,Гастингс. Просто хочу как можно быстрее вернуться в Эбермут, чтобы продолжитьрасследование нашего дела.

— Нашего дела? — изумился я.

— Да, друг мой, нашего. Мадемуазель Дюран попросила у меня помощи.И если расследование сейчас в руках полиции, то это отнюдь не означает, что дляменя оно закончено. Я приехал сюда, чтобы помочь старому приятелю, но никто иникогда не получит повода упрекнуть Эркюля Пуаро в том, что он кому-то не помог— пусть и человеку постороннему! — Он театрально взмахнул рукой.

— Мне показалось, что эта история заинтересовала вас ссамого начала, — начал я издалека, надеясь разговорить его. — Еще в бюропутешествий, когда вы в первый раз увидели этого молодого человека. Я так и непонял тогда, чем он привлек ваше внимание.

— Вы не поняли, Гастингс? Ну уж это-то вы должны былипонять. Что ж, пусть это пока остается еще одной моей маленькой тайной.

Перед отъездом мы встретились с дежурным полицейскиминспектором. Тот уже допросил мистера Нортона Кейна и, взяв с Пуаро обетмолчания, сообщил, что поведение молодого человека произвело на него неважноевпечатление. Тот чересчур уж возмущался, изворачивался, путался в показаниях.

— Но как он все это провернул, я так до сих пор так и невозьму в толк, — признался инспектор. — У него наверняка был сообщник, которыйсразу же взял украденное и на автомашине помчался в Шерлок-Бэй. Но все этотолько догадки, пока не найд??м машину и водителя и не прижмем его к стенке.

Пуаро задумчиво покивал головой.

— Вы думаете, что именно так все и было? — спросил я его,когда мы садились в поезд.

— Нет, друг мой, все было совсем не так. Они все сделалигораздо умнее.

— А вы не хотите рассказать мне как?

— Вы же знаете, это моя маленькая слабость — сохранять тайнудо самого конца.

— И что же, развязка близка?

— Очень близка.

В начале седьмого мы уже были в Эбермуте. Пуаро сразу женаправился к Элизабет Пенн. Магазин был закрыт, но Пуаро позвонил, и Мэриоткрыла дверь. На ее лице отразились изумление, радость.

— Пожалуйста, входите. Тетя здесь, — сказала она и провеланас в заднюю комнату.

Согбенная дама в годах уже шла нам навстречу. Седовласая, снежно-розовой кожей и голубыми глазами, она будто бы сама сошла с миниатюрыпрошлого столетия. На плечи ее была наброшена пелерина из старинных кружев.

— Вы — тот самый мосье Пуаро? — спросила она тихим, любезнымголосом, — Мэри рассказала мне о вас. И вы в самом деле хотите нам помочь?Можете дать совет?

Пуаро посмотрел на нее долгим взглядом и кивнул.

— Мадемуазель Пенн, все было проделано потрясающе эффектно,но хорошо, чтобы и усы были натуральными!

Мисс Пенн тихо вскрикнула.

— Вас ведь не было вчера в магазине, не так ли?

— Утром я была. Но после этого у меня разболелась голова, ия отправилась домой.

— Не домой, мадемуазель. Вашу голову вы попытались вылечитьпеременой климата. Курортная атмосфера Шерлок-Бэй была целебна для вас, не такли?

Он схватил меня за руку и повлек к выходу. На порогеостановился и обернулся еще раз.

— Как видите, мне известно все. Этот маленький… фарс нужнопрекратить.

В его голосе зазвучала угроза. Мисс Пенн побледнела и молчакивнула. Пуаро повернулся к девушке.

— Мадемуазель, — сказал он мягко. — Вы молоды и прелестны,но если дадите еще раз вовлечь себя в такую аферу, то может статься, что вашилучшие годы пройдут за тюремной решеткой. И я, Эркюль Пуаро, откровенно говорювам, что мне будет жалко вашей молодости и красоты. Затем он вышел на улицу.Совершенно сбитый с толку, я последовал за ним.

— Я с самого начала обратил внимание на то, что стоиломолодому человеку купить билет только до Монкхэмптона, как девушка вдруг сталапроявлять к нему повышенный интерес, — начал свой рассказ Пуаро. — С чего быэто? Ведь он вовсе не относится к тому типу мужчин, который сводит женщин сума! С самого начала нашей поездки я чувствовал: что-то должно произойти. Ктовидел, что молодой человек находился возле багажа? Мадемуазель, толькомадемуазель. Я вспомнил, что она сама выбрала место за столиком так, чтобысидеть лицом к окну. Мне это показалось странным. Ведь обычно дамы всегдасадятся так, чтобы видеть зал.