Капитан даже восхитился потихоньку.

— Раз так, — решительно сказала Алина Латынина, — нужносрочно куда-нибудь увезти Федора.

* * *

В середине дня Никоненко с изумлением узнал, что потерпевшаяСуркова в больнице больше не лежит.

— Как не лежит?! — гаркнул капитан, услыхав такие необыкновенныеновости. — А где же она теперь лежит?! На кладбище, что ли?!

Врач ответил с ехидцей:

— Сегодня была дома. Элла Михайловна ее навещала и сказала,что дела идут на поправку. Мы теперь ее навещаем на дому. На амбулаторную формуперешли.

— Да какого хрена вы на нее перешли, а мы ничего не знаем?!

— Этого я сказать не могу, — ответил врач с оскорбительнымсочувствием в голосе, — вам разве Потапов Дмитрий Юрьевич не звонил?

Никоненко молчал, с трудом дыша от злости.

Не звонил ему Дмитрий Юрьевич Потапов. Представьте себе,нет, не звонил. Забыл, наверное. Или не смог. Мобилу потерял. С ними, сминистрами, это бывает.

— Потапов Дмитрий Юрьевич сказал, что с милицией он сам всеуладит. А Суркову домой забрал. По-моему, позавчера… Маш, — крикнул он куда-тов сторону от трубки, в которой сопел Никоненко, — когда у нас Суркову выписали,не помнишь? А, ну да. Так и есть. Позавчера. Неужели вас так и не предупредили?

— Не предупредили! — рявкнул Никоненко и двинул трубкой попластмассовым телефонным ушам.

Он сам все уладит! Суркову он забрал домой!

Что это еще за номера?! Что такое в голове у этого самогоПотапова, будь он неладен! Или он спит с ней? Или так же, как и ДимочкаЛазаренко, он спал с ней, а потом бросил?!

Кажется, очередное звание отдал бы, только бы кто-нибудьзабрал у него Потапова вместе с Сурковой и всей остальной компанией!

Подумав, он открыл записную книжку и набрал нужный номер.

— Приемная Потапова, — отозвался в трубке очень-оченьделовой женский голос.

До чего они все деловые, в этих приемных! Черт их разберет,чем они там так уж заняты, помимо украшения собой начальственных апартаментов ипроизнесения в трубку одного и того же навсегда заученного текста!

Впрочем, вполне возможно, что под. горячую руку он былнесправедлив к секретарше Потапова.

— Дмитрий Юрьевич занят, — сказала секретарша озабоченно,когда Никоненко назвался, — он предупреждал, что вы можете звонить, и просилсоединять, но сейчас у него люди. Подождите секундочку, пожалуйста.

В трубке запиликал Моцарт в переложении то ли для губнойгармошки, то ли милицейского свистка — с ходу понять было трудно.

Никоненко ждал.

Надо же, Потапов сказал секретарше, что может позвонитькапитан из милиции, и просил соединять!

Как трогательно! Как демократично! Как соответствует духувремени!

Когда уважение к правоохранительным органам утрачено,государственные деятели должны подать пример должного отношения — так сказалбы, наверное, Евгений Петрович Первушин.

— Слушаю. Потапов, — сказали Никоненко в ухо. Голос былмолодой, странно молодой, и капитан немного растерялся.

— Это капитан Никоненко, — зачем-то сказал он. Деловаясекретарша наверняка предупредила, что это он!

— Дмитрий Юрьевич, мне в больнице сказали…

— Я прошу прощения, — перебил его Потапов, — я должен былвам позвонить и не позвонил. Дело в том, что Алина Латынина улетела в Штаты ипросила меня оставить Мане охрану. Я решил, что с охраной слишком много хлопот,и перевез Маню домой.

— Какая разница — дома или в больнице? — искренне удивилсяНиконенко. — В больнице спокойнее, там народу больше, а дома…

Дома у Алины Латыниной, к примеру, сегодня обнаружился труп,но этого капитан пока не стал сообщать Потапову.

— Днем у неё дежурит сестра, я договорился. А по вечерам яприезжаю, — закончил он с некоторой запинкой.

Никоненко ждал.

Если Потапов хочет сказать, что он живет со своейодноклассницей, которую дважды чуть не убили, пусть сделает это сам.

Однако Потапов больше ничего не сказал.

— Честно говоря, меня удивило ее отсутствие, — помолчав,произнес Никоненко, — и еще, Дмитрий Юрьевич. Сегодня Латынина вернулась изНью-Йорка и обнаружила в своей квартире труп домработницы. Домработница былаодета в ее куртку и брюки. Как я понял, она по секрету таскала хозяйские тряпкии время от времени в них наряжалась. Ее приняли за Латынину и убили.

— И что это, по-вашему, означает? — спросил Потапов холодно.

— Это означает, что они обе всерьез кому-то мешают, ДмитрийЮрьевич. Честно говоря, может, стоило затеять хлопоты с вашей охраной. У наснет возможности ее охранять.

— Ну конечно, — пробормотал Потапов.

— И если вы… у нее бываете, — с трудом подбирая слова,продолжил капитан Никоненко, — вам тоже нужна охрана. Неизвестно, когдасостоится попытка номер три.

— Вы за меня не беспокойтесь, — посоветовал ему Потапов, — яо себе как-нибудь сам позабочусь. Все-таки я надеялся, что дело не в ней… Идейу вас, конечно, никаких нет?

У Никоненко были сто двадцать две идеи, но излагать ихПотапову он не собирался.

— Пока нет, — сказал капитан с сокрушенным вздохом. — Ищем.

— Игорь Владимирович, — помолчав, начал Потапов, — если вамнужна моя помощь, я всегда готов ее оказать.

— Какая именно помощь?

Потапов вздохнул:

— Деньги. Машина. Мобильный телефон. Какие-нибудь разрешенияна прослушивание. Может, оборудование, или как это называется. Я вполне могу…

Никоненко развеселился.

Министр по делам печати и информации предлагает ему машины иденьги и еще разрешение на установку шпионского оборудования. Очень мило.

— Спасибо, Дмитрий Юрьевич. Пока ничего не нужно. Я бывечерком заехал к Сурковой. Вы не возражаете?

Потапов пришел в раздражение.

— Я не могу возражать или не возражать, Игорь Владимирович,— он едва сдержался, чтобы не сказать, что это совершенно не его дело, — есливам нужно, вы можете навестить ее в любое время.

И повесил трубку.

Своей трубкой Никоненко почесал себя за ухом. Ему былонеловко, и не имело смысла делать вид, что он не понимает, почему ему неловко.Ему нравилось ставить министра в дурацкое положение и потом пользоваться им,пока он в этом самом положении находился. Это было очень глупо, но, заставляяПотапова лепетать и оправдываться, Никоненко как бы утешал себя. Сам он вряд лив министры выйдет, даже если вдруг дослужится до генеральских погон.