– Подруга так любила непутевую дочь, – всхлипнула Несси, – она ей всегда верила. Светлана нехороший человек, но неужели она могла отравить свою мать?

– Нормальному человеку такое в голову не придет, – мрачно произнес полицейский. – Я задал Светлане вопрос: «Почему вы решили устранить маму? Можно же было найти другой способ напроситься пожить у Агнессы и Степаниды. Я как-то еще могу понять ваше желание убрать Козлову и Захарьину, посторонних людей. Но мать?!» И Светлана Пузанова разразилась страстной речью. Полностью пересказывать ее, честное слово, противно. Да и нет в ней ничего нового, я слышал подобное от других убийц. Дочь кричала, что мамаша замучила ее замечаниями, придирками, нытьем, заставляла работать, помогать ей материально, не разрешала приводить домой любовников. Из-за Марфы Ильиничны ей пришлось уйти из дома, жить за счет разных мужчин. Это мать во всем виновата. И вообще она старая, пожила, и хватит, пора освободить квартиру для дочери. Мамаша бы никогда не позволила ей жить у Агнессы, закатывала бы истерики, требовала возвращения домой, заподозрила бы неладное, когда Несси, Базиль и Степа умрут, удивилась бы, что они завещали дом Свете. Нет! Мать следовало убить, убить, убить! Она заслужила смерть за свое отношение к ней. Убить, убить, убить! Всех! Марфу, Агнессу, Степаниду, Базиля, собаку Магду.

Сидела и твердила безостановочно: убить, убить, убить. Я засомневался в ее психическом здоровье. Но экспертиза никаких отклонений не обнаружила. Психолог отметила: «Пузанова раб своих желаний, если чего-то хочет, должна это непременно получить, для осуществления задуманного будет использовать любые методы. Нужен ей чужой муж? Свете неплюет на его жену и детей. Понравится кольцо на пальце у другой женщины? Она его украдет при любом удобном случае. А если владелица украшения с ним не расстается, то Света даст ей по голове камнем и снимет перстенек. У нее нет моральных стоп-сигналов, она должна получать все желаемое, готова ради достижения цели на все. Она хитра, изворотлива, артистична, может рыдать по заказу, ловко вызывает к себе жалость. Сделав кому-то гадость, всегда оправдывает себя: «Это не я плохая, меня вынудили так поступить. Да, я отравила мать, но она сама виновата, вечно ко мне придиралась, жить не давала». Поэтому не стоит удивляться, что красавица Степаниде салатник с отравой в холодильник поставила.

– Вдруг бы Степа не любила шпроты и не стала бы их есть? – воскликнул Костя.

Семен Николаевич кивнул.

– Я задал тот же вопрос Пузановой, она ответила: «Когда Агнесса и Степанида, придя в гости к Марфе, заметили пустую жестянку на мойке, они наперебой стали признаваться в любви к этим консервам».

– Правда? – удивилась я. – Не помню. На самом деле я любила рыбок в масле, но теперь их есть не стану. Да уж, нельзя сказать, что Светлана теряла время зря. Только поселилась в доме и сразу решила избавиться от меня.

– Вы ей здорово помешали, перекрыв доступ в подвал, – хмыкнул Семен. – Светлана разозлилась, а у нее, как у покойной Марфы Ильиничны, бывают припадки гнева, одна генетика. Решение отравить вас она приняла спонтанно и самостоятельно, не посоветовавшись ни с Артуром, ни с Олегом, и поступила очень глупо. Не пойми откуда взявшиеся в пустом холодильнике шпроты насторожили вас. От злости на вас и желая побыстрее угодить обожаемому Артуру Света наломала дров.

– Когда Марфа Ильинична устроила скандал, я решила отвести Светлану в ванную, – вздохнула я, – и временно закамуфлировать ее тату, чтобы ее мать успокоилась, прекратила истерику. Очутившись в санузле, я заметила, что раньше не видела хозяйку квартиры в таком бешенстве. Света ответила: «Да, мама умеЛА производить впечатление». Я забыла об этом разговоре, но сейчас он ясно всплыл в памяти. Марфа Ильинична тогда еще была жива. Почему же дочь сказала о ней в прошедшем времени: «умеЛА»! Светлана уже считала мать мертвой.

– Ужасно, – прошептала Алисия.

– Ничего хорошего, – согласился Семен. – Кстати, была еще одна причина, по которой Светлана велела матери позвать подругу. Вам предстояло подтвердить алиби Светы. Она нарочно надела майку-алкоголичку, специально сбросила рубашку и, словно невзначай, показала татуировку. Света знала отношение матери к нательной «живописи» и рассчитывала, что она впадет в ярость. Света убежит в ванную, Марфа начнет бушевать, у нее подскочит давление, прибавьте к этому стресс из-за внезапного возвращения дочери, присовокупите яд, который уже гуляет в крови. Светлана рассчитывала, что мать свалится без сознания на глазах у Агнессы, а когда приедет врач, Захарьина объяснит: «Света ушла в ванную, а Марфа через какое-то время упала, у нее была истерика». Вот это, в отличие от попытки отравить Степаниду, был хорошо продуманный и написанный Артуром сценарий. И спектакль удался.

– Что с моим сыном? – еле слышно спросила Серафима Семеновна. – Я могу его увидеть?

Семен крякнул.

– Когда мои люди вошли в дом, Света поняла: дело плохо, и отправила на два телефона эсэмэски с плачущим смайликом. Мы установили, что номера принадлежат Игорю Алексеевичу Бурову и Виктору Сергеевичу Ветову. Светлана призналась, что под первым именем жил Артур, под вторым Олег. Загранпаспорта на эти фамилии не выдавались, но, думаю, они у мужчин имеются. На какие имена? Светлана не знает. Ни Артура, ни Олега в квартирах не оказалось. Полагаю, они помчались в аэропорт, купили билеты и улетели в неизвестном нам направлении. В бизнес-классе всегда есть свободные места. Серафима Семеновна, вам не удастся увидеть сына, в Россию он навряд ли вернется. За всех придется отдуваться младшей Пузановой, которую любовник бросил как надоевшую игрушку. Юра Ровин, к сожалению, умер, мы никогда не узнаем, кто посоветовал ему спрятаться под землей от Нины, которую парень слишком сильно любил и не мог относиться к ней по-братски. Ну вот, наверное, и все.

– Почему Светлану Пузанову звали Бели? – спросила я. – Обычно прозвище дают по фамилии. Ее должны были называть Пузо.

Семен Николаевич посмотрел на меня.

– Учитывая вашу работу, полагаю, что вы свободно говорите по-английски…

– Belly, – мигом ответила я, – это по-английски живот, произносится как «бели».

– И звучит симпатичнее, чем наше пузо, – подчеркнул следователь.

* * *

Через два дня мы с Несси приехали на собачью выставку, зарегистрировали Магду как участницу шоу, поспешили к определенному нам месту, но Агнесса вдруг притормозила.

– Степа! Все пропало.

– В чем дело? – удивилась я.

Несси молча показала на плакат, украшенный большим фото.

– Рыжебородая горнопятнистая магера, – прочитала я. – Почему вы встревожились? Магда копия собаки на фото. Цвет шерсти, борода, ногти, зубы – все при ней. Правда, бороденка у нас разноцветная, но в документах это объяснено. Магда прямой потомок древних магер, а у них растительность на морде сияла всеми оттенками радуги.

– Хвост, – пролепетала Несси, – в Интернете про него не было ни слова.

Я еще раз взглянула на плакат, потом на Магду. Мда, проблема. У нашей участницы соревнований длинный, смахивающий на веревку, почти безволосый хвост, на конце которого задорно торчит пышная кисточка. А по породе требуется короткий помпон, вроде того, что украшает вязаные шапки.