миллионов карат на протяжении как минимум ближайших шестидесятисемидесяти лет.

Оппенгеймер замер, так и не дотянувшись до чашки с чаем. Я, в отличие от него, абсолютно спокойно отпил кофе божественного вкуса. Пауза несколько подзатянулась. Наконец, Оппенгеймер справился со своими эмоциями.

– Вы понимаете, что эту информацию мне необходимо проверить?

– Разумеется, господин Оппенгеймер. Мы готовы помочь вашим людям в обследовании месторождений, но при условии, что мы с вами достигнем предварительного соглашения.

– И какие будут ваши условия?

– Семьдесят процентов добытых камней отходят Советскому Союзу, а тридцать – компании «De Beers». Кроме того, советская сторона предлагает вам монопольное право на продажу наших алмазов на мировых рынках.

– Но это неприемлемо, – возразил Оппенгеймер, – лишь при соотношении пятьдесят на пятьдесят можно говорить о каком-либо сотрудничестве.

Торг шёл почти два часа, и результатом стало предварительное соглашение о том, что компания «De Beers» получает 40 % добытых алмазов и монопольное право торговли. В принципе Сталин определил мне нижнюю планку торгов в 50 %, так что план я даже перевыполнил.

Скрепив нашу договорённость рукопожатием, в результате которого я стал обладателем знаний обо всех планах компании, о номерах счетов, различных тайниках и так далее, мы приступили ко второй части обсуждения. Теперь речь зашла об импактитах и порошке из них.

Оппенгеймер сказал, что его эксперты так и не смогли точно идентифицировать, что это за алмазы. При этом он отметил их перспективу на рынке технических алмазов.

– Эти алмазы называются импактиты. Подобных больше нигде в мире нет, и Советский Союз является в этой сфере монополистом. Это идеальное сырьё для применения в качестве технических алмазов.

– Но, насколько я помню, импактиты образуются в месте удара метеорита о Землю?

– Вы совершенно правы. Именно такой удар и произошёл многие сотни тысяч лет назад. Вот только в тот раз большой метеорит ударил в гигантский пласт угля. Произошла мгновенная трансформация угля. Поэтому наши импактиты гораздо твёрже всех остальных алмазов.

– А порошок? Как вы получили такой порошок? – Похоже, этот вопрос очень интересовал Оппенгеймера.

– Порошок получен из этих самых импактитов, но сам процесс его получения строго засекречен и является государственной тайной. Однако мы готовы поставлять и импактиты и порошок в обмен на некоторые услуги.

– На какие, например? Мне вступить в партию большевиков? – Оппенгеймер со смехом откинулся на спинку кресла.

– Это будет, пожалуй, чересчур. Однако если всё же решите, то я дам вам рекомендацию… – Я тоже засмеялся немудрёной шутке.

– Мы хотели бы, – вновь перешёл я на деловой тон, – чтобы через вашу компанию производились закупки интересующего нас оборудования. Наша страна активно проводит индустриализацию, и недостаток станков и некоторых технологий отрицательно сказывается на общих показателях развития.

– То есть вы предлагаете мне стать посредником между СССР и западными фирмами?

Ты смотри, уже СССР, а не Советы.

– Именно так, господин Оппенгеймер. В случае вашего согласия мы передаём вам список необходимого нам оборудования и некоторое количество алмазного порошка. Вы осуществляете закупки и отправляете их нам, а мы производим оплату.

Оппенгеймер опять задумался.

– Ну что же, я согласен на все ваши условия, – произнёс он после долгого раздумья. – Когда мы сможем заключить соответствующие договоры?

– Я думаю, что пока заключать какие-либо договоры преждевременно, – охладил я его пыл. – Пусть вначале ваши люди убедятся в наличии алмазных месторождений в России, а потом уже подпишем договор между вами и советским правительством. А что касается порошка и импактитов, то мы готовы начать их поставки незамедлительно. Более того, в знак нашей будущей совместной деятельности я приготовил вам подарок. Попросите своего помощника пригласить моих людей.

В номер вошли двое моих сопровождающих. К руке одного из них был пристёгнут металлический кейс. Отстегнув его, я положил кейс на стол, щелкнул замками и, открыв крышку, развернул в сторону собеседника, а теперь уже и делового партнёра.

Оппенгеймер, увидев содержимое, потянулся за лупой. В кейсе под целлулоидной плёнкой лежало несколько бриллиантов необычайной чистоты и красоты огранки. Ещё в кейсе было почти 10 фунтов алмазного порошка и список остро необходимого оборудования.

– Откуда такая красота? – Оппенгеймер не мог скрыть восхищения бриллиантами. – Я не узнаю этой огранки? Чьи они?

– Это наше достижение. Русская огранка, или Russian Cut. Как видите, мастера у нас тоже есть.

Оппенгеймер отложил лупу и как-то по-новому посмотрел на меня.

– Скажите, господин Головин, а что было бы, если бы я отказался?

– Я бы просто повернулся и ушёл, – я пожал плечами, – а вскоре на рынке оказалось бы огромное количество бриллиантов по смешной цене. Каждый прыщавый подросток откуда-нибудь из Небраски смог бы запросто на карманные деньги купить своей девчонке колечко с камушком. Мы бы просто уничтожили мировой рынок бриллиантов. Как говорят за океаном, ничего личного, это всего лишь бизнес.

Оставив нашего партнёра в глубокой задумчивости, я откланялся и вышел из номера. Моя миссия успешно выполнена.

По возвращении в посольство меня встретил посол Майский.

– Виктор Михайлович, меня просили передать вам приглашение на встречу от сэра Френсиса Стенхоупа. Он приглашает вас посетить его поместье в Бексли для приватных переговоров.

– А откуда этот самый сэр узнал о том, что я имею полномочия на ведение переговоров, и о том, что я вообще приехал? Насколько я помню, в «Таймс» об этом не писали, – спросил я с сарказмом, при этом пристально глядя в глаза Майского.

– Я правда не знаю, откуда стало известно о вашем приезде, товарищ Головин, – заюлил Майский, – а о ваших полномочиях осведомился секретарь сэра Стенхоупа, и я лишь подтвердил.

М-да, течет в НКИДе, и течёт целой рекой. О моей поездке знали только Сталин с Кировым и Молотовым, да ещё нарком иностранных дел Литвинов. И почему-то у меня под подозрением именно он.

– Товарищ Майский, а почему вы не сказали, что я прибыл в Лондон с частным визитом, а не как официальное лицо? Ведь дело обстоит именно так, и я не уполномочен вести какие-либо ещё переговоры, кроме тех, ради которых прибыл.

– Но, товарищ Головин, – начал торопливо оправдываться Майский, – семья Стенхоупов очень влиятельная, и хорошее расположение с их стороны может способствовать улучшению взаимоотношений между нашими странами. Кроме того, этот визит вас ни к чему не обязывает.

– Ну, хорошо. Можете ответить согласием, – после недолгой паузы сказал я. – Прокачусь, послушаю, что скажет этот сэр.

– Не беспокойтесь, Виктор Михайлович, я уже дал положительный ответ, – обрадовался пока ещё посол.

– То есть вы, товарищ Майский, дали за меня ответ ещё до того, как я сам узнал о приглашении? – Моим голосом можно было заморозить воду в олимпийском бассейне. – А не