«Добрый день!» – хотел сказать Митрофан, но слова застряли вгорле, когда он увидел картинку на мониторе.

Катенька сидела в сайте «Шаг в бесконечность»! В то время,когда в приемную зашел Митрофан, она находилась в чате, но ничего не набирала,а просто читала переписку. Голушко не стал обозначать своего присутствия –застыл в дверях и стал следить за прокурорской секретаршей.

Посидев в чате, та зашла в раздел «Музыка», включилакакую-то заунывную мелодию и откинулась в кресле.

– Здравствуйте, Катя! – решил-таки дать о себезнать Митрофан. – Что у вас за музыка такая странная играет?

Катя едва со стула не упала, услышав голос Голушко. Но, надоотдать ей должное, быстро с собой справилась и уже в следующую секунду щелкалакнопкой мыши, чтобы свернуть окно «Шага в бесконечность» и выйти на текстовыйдокумент.

– Как вы меня напугали, Митрофан Васильевич! –воскликнула она нервно.

– Извините, не хотел… – Голушко подошел к столу,облокотился на него и вперил в раскрасневшееся Катино лицо испытующийвзгляд. – Так что за музыку вы слушали?

– Какую еще музыку? – Она принялась суетливоперекладывать с места на место бумаги. Руки ее при этом немногоподрагивали. – Не знаю я, о чем вы… Играло, наверное, что-то, да я развепомню что… Это радио! – Голос сорвался на крик. Катя подняла на Митрофанаглаза и бросила зло: – Чего вы на меня уставились?

– Не пойму, зачем вы врете!

– Да какое вы имеете право…

Но Митрофан оборвал ее возмущенный возглас вопросом:

– И давно вы являетесь членом виртуального клубасамоубийц?

Катя, услышав его, разом побелела. Только что была пунцовая,и вдруг вся краска с лица и шеи схлынула. Митрофан даже испугался, как быдамочка в обморок не хлопнулась, поэтому быстро налил в стакан воды из графинаи сунул Кате под нос.

– Выпейте, – скомандовал он.

Она послушно поднесла стакан ко рту и стала шумно пить.Выпив все, Катя выдохнула:

– Простите меня, Митрофан Васильевич…

– За что?

Но она не ответила. Казалось, Катя даже не слышалаадресованного ей вопроса, так была поглощена своими переживаниями.

– И прошу вас… – пролепетала она. – Нет,умоляю… Не рассказывайте никому…

– О чем вы, Катерина?

– Я струсила, понимаете? – Женщина в очередной разпроигнорировала реплику Митрофана. – В последний момент… Вернее… –Катя утопила лицо в сложенных ковшиком ладонях. – Я поняла, какой дуройбыла… Все эти годы… Я ведь сразу после сорока начала бредить самоубийством! Вы,наверное, не знаете, но… Моя жизнь… это ж сущий ад! Для вас всех я вечнаяфаворитка прокуроров… И, возможно, в этом смысле мне не на что жаловаться… Но ведьни один из начальников, укладывающих меня на кушетку в кабинете, не отнесся комне с душой. Всем было удобнее откупаться: квартирой, машиной, мебелью (когдаона еще была в дефиците), путевками, наконец… И хоть бы один проявил участие!Спросил: «Как ты живешь, Катенька?» – Она вскинула голову и утерла кулакомвыступившие слезы. – Наверное, боялись узнать правду… Что живу япрепогано! Что у меня брат больной на голову человек, да еще и алкоголик, чтожена моего бывшего супруга до сих пор ревнует меня к нему и то окна мне краскойобливает, то на дверь валерьянку льет, чтоб кошки гадили, что сын…

– У вас есть сын?

– Да, представьте себе… Я родила его в семнадцать. Ещедо замужества. И отдала в детдом… А сейчас он вырос, каким-то образом нашелменя и… Он наркоман. Сидит на героине! Каждую неделю он является ко мне ипросит денег… Я, естественно, не даю (уже не даю… раньше, когда не знала о егоболезни, оказывала помощь, думала, ему есть нечего), но это не избавляет меняот его визитов… Вламывается в подъезд и орет под дверью о материнском долге… Аеще обвиняет меня в том, что именно я виновата в его бедах… «Не бросила быменя, кричит, – не стал бы я таким отбросом…»

– Все это трагично, не спорю, – осторожно началМитрофан. – Но ведь есть в вашей жизни и положительные моменты…

– Нет, Митрофан Васильевич, нет никаких моментов…Потому что даже когда никто меня не достает, я не могу расслабиться… Я жду,когда один из моих мучителей явится ко мне, чтобы гадить, гадить,гадить… – Она вновь начала бледнеть, но от новой порции воды отказалась –оттолкнула Митину руку со стаканом и выкрикнула: – Увезите свою жену из города!Спрячьте ее! Иначе она умрет!

Митрофан недоуменно нахмурился.

– Боже, кто бы знал, как я мучилась последние дни! Кактерзалась! – Катя стукнула себя кулаком в грудь. Да с такой силой, чтозубы клацнули. – Я ж не думала, что моя путевка в «Эдельвейс» кому-тодругому достанется. Я ж как решила: не поеду туда, и все! Я спасена. Но впрофкоме как узнали, что я заболела (а я на нервной почве действительно занедужила,даже в поликлинику ходила на уколы), так, чтобы добру не пропадать, моюпутевку, как горящую, предложили вам! Узнала я об этом только во вторник, когдана работу вышла… И не только про это, но еще и про череду самоубийств… И сталомне ясно, что не только с Магдалиной, то есть со мной, Габриель контрактзаключил, но еще и с другими…

Митрофан больше не мог слушать ее оправдательного лепета. Исделал то, чего ни разу в жизни себе не позволял: ударил женщину ладонью полицу.

– Если с моей женой что-нибудь случится, – ледянымтоном проговорил он после того, как отвесил Кате пощечину, – вместоГабриеля я отправлю тебя в мир иной!

И, брезгливо вытерев руку, которая секунду назадсоприкоснулась с ее щекой, выбежал из приемной.

Поговорив с сыном, Базиль двинул по аллее к общежитию дляобслуживающего персонала. Он догадывался, что Митрофан решит устроить тамобыск, но Василий Дмитриевич знал, сколько времени на получение ордерапотребуется. Полдня – не меньше! А сколько еще оперативникам до «Эдельвейса»добираться… Эдак они только к вечеру сюда прибудут. Базиль же может уже сейчасв общежитие наведаться и провести «рекогносцировку».

Стояло оно особняком и представляло собой длинноеодноэтажное здание с большими окнами. Находились они низко, где-то на уровнеколеней взрослого человека. Так что Базиль мог свободно в них заглядывать. Чтоон и делал. Останавливался у каждого окна и смотрел в комнату. Зачем, Василий исам толком не знал. Просто надеялся наткнуться взглядом на какую-нибудь улику,и сам себя за это ругал. Ведь ясно, что убийца не так глуп, чтоб ихразбрасывать. Он раньше тщательно заметал следы, так что рассчитывать напромашку сейчас…

«Стоп! – приказал себе мысленно Базиль. –Остановись! И вернись на шаг назад… Что ты увидел в предыдущем окне?»

Базиль дал задний ход и, сделав из ладоней круг, приложилего к стеклу и припал к нему глазом.