Будем следовать им и впредь; а потому пойдем, сын мой.

И они зашагали так быстро, что вскоре вышли изполосы песков и почти

нагнали Торреса и Манчено, а сия достойная пара, завидя их, поспешила

спрятаться в кусты. Пропустив старика с сыном вперед и держась  на

почтительном расстоянии, они двинулись за ними следом. Тем временем Генри,

выбравший более короткий путь, разминулся как с первой,так и со второй

парой.

- И все-таки напрасно я остался в Панаме, это было ошибкой и

проявлением слабости с моей стороны, - заметил ФренсисЛеонсии. Они сидели

рядом на камнях у входа в пещеру, поджидая возвращенияГенри.

- Неужели нью-йоркская биржа так много для вас значит? - кокетливо

поддразнивая его, спросила Леонсия. Но слова эти были лишь частично

продиктованы кокетством: главное - Леонсии хотелось выиграть время. Она

боялась  оставаться наедине с  этим человеком, которого любила такой

удивительной и пугавшей ее любовью.

Но Френсис не хотел ждать.

- Я человек прямой, Леонсия. Я говорю то, что думаю,- прямо, коротко

и открыто...

- Ив этом вы отличаетесь от нас, испанцев, - прервала она его. - У

нас самые простые мысли принято облекать в цветистые слова.

Френсис настойчиво продолжал, как если бы она и непрерывала его:

- Вот вы, Леонсия, как раз и принадлежите к числу таких хитрюг. Я

говорю прямо и откровенно, как говорят мужчины. А выхитрите и увиливаете,

точно бабочка, избегающая сачка, - что, должен признать, свойственно

женщинам, и мне следовало ожидать этого. И все-таки этонесправедливо... по

отношению ко мне. Я ведь прямо выкладываю вам, что у меняна сердце, и вы

все отлично понимаете. А сами ничего не говорите мне освоих чувствах. Вы

хитрите и изворачиваетесь. И я уже просто ничего непонимаю. Следовательно,

вы ставите меня в невыгодное положение. Вы же знаете, что ялюблю вас. Я вам

откровенно в этом признался. А вы ответили что-нибудь?

Леонсия сидела красная, опустив глаза, и не знала, чтосказать.

- Вот опять! - не унимался Френсис. - Вы мне не отвечаете! Вы

держитесь со мной теплее и оттого кажетесь мне прелестнееи желаннее, чем

когда-либо, и все-таки вы лукавите и ничего не говорите освоих чувствах и

намерениях. Почему? Потому что вы женщина или потому чтоиспанка?

Его слова взволновали Леонсию до глубины души. Струдом владея собой,

но внешне сохраняя, однако, полную невозмутимость, онаспокойно посмотрела

на него и так же спокойно произнесла:

- Я могу быть англичанкой, американкой или кем угодно,но я умею прямо

смотреть на вещи и называть  их своими  именами. - Она помолчала,

хладнокровно обдумывая, что сказать  дальше, и столь же хладнокровно

продолжала: - Вы сетуете на то, что вы вот сказали мне освоей любви, а я

молчу. Сейчас я все вам объясню, - и вполне откровенно. Ялюблю вас...

Он протянул к ней руки, но она оттолкнула его.

- Подождите! - повелительно сказала она, - Кто жеиз нас ведет себя

как женщина... или как испанка? Я ведь еще не кончила.Я люблю вас. И я

горжусь тем, что люблю вас. Но это не все. Вы спросили меня о моих чувствах

и намерениях. На вопрос о чувствах я ответила. А чтокасается намерений, то

вот вам мой ответ: я собираюсь выйти замуж: за Генри.

Такая англосаксонская прямолинейность положительно ошеломила Френсиса,

и он с трудом выдавил:

- Но, ради бога, объясните почему?

- Потому что я люблю Генри, - ответила она, смелоглядя ему в глаза.

- Но вы же... вы же говорите, что любите меня, -дрожащим голосом

произнес он.

- Вас я тоже люблю. Я люблю вас обоих. И я вовсе нетакая уж дурная

женщина - по крайней мере так мне всегда казалось. И до сих пор так

кажется, хоть разум и подсказывает мне, что добродетельнаяженщина не может

любить одновременно двух мужчин. Ну и ладно. Значит, ядурная, - такая уж я

родилась, ничего не поделаешь.

Она помолчала, но Френсис все еще не мог произнести нислова.

- Ну, так кто же из нас ведет себя как англосакс? - спросила она с

легкой  улыбкой,  не  то  бросая ему вызов, не то  забавляясь  его

замешательством. - Я сказала вам, не хитря и не увиливая,о своих чувствах

и намерениях.

- Но это нелепо! - горячо запротестовал он. - Неможете же вы, любя

меня, выйти замуж за Генри!

- По-видимому, вы меня не поняли, - с упреком сказала Леонсия. - Я

собираюсь выйти замуж за Генри. Я люблю вас. И Генри тожелюблю. Но не могу

же я выйти замуж за вас обоих! Это не разрешается законом.А потому я выйду

замуж только за одного из вас. И я остановила свой выбор наГенри.

- Тогда почему... почему же вы уговаривали меняостаться? - спросил

он.

- Потому что я люблю вас. Я ведь уже сказала вам!

- Если вы будете повторять это, я с ума сойду! -воскликнул Френсис.

- Мне самой подчас кажется, что я схожу с ума, -сказала она. - Если

вы считаете,  что  мне легко сохранять англосаксонскую выдержку,  то

ошибаетесь. Зато ни один англосакс, даже вы, которого я таклюблю, не может

презирать меня за то, что я таю  в душе какие-топостыдные чувства. Мне

представляется куда менее постыдным сказать об этом вам напрямик. Если,

по-вашему, это качество англосаксов - что ж, считайте так.Или, быть может,

это качество испанцев или что-то чисто женское, присущее лично мне, как

представительнице семьи Солано, - мне все равно, считайте как хотите, ибо

- да! - я испанка, я женщина... И я представительницаиспанской семьи