бросить его вниз.

Но старик остановил его:

- Священные узлы говорят: "Кто посягнет насвященную пустоту под

ногами Чиа, умрет скорой и страшной смертью".

- А я вовсе и не намерен посягать на священнуюпустоту, - усмехнулся

Френсис, отбрасывая мушкет. - Но что же нам теперьделать, старик? Легко

сказать: "Изо рта Чиа в ухо Хцатцла", - а какэто выполнить? Проведи-ка,

старина, пальцами по своим священным узелкам и узнай, как ичто.

А для сына жреца - пеона с израненными коленями -пробил последний

час. Сам того не подозревая, он в тот день последний раз видел восход

солнца. Что бы ни случилось в этот день, какие бы усилияон ни делал для

того, чтобы избежать своей Судьбы, этому дню предстояло бытьпоследним в его

жизни. Останься он на страже у входа в пещеру, его,несомненно, убили бы

Торрес и Манчено, шедшие за ним чуть ли не по пятам.

Но, вместо того чтобы стоять на страже, боязливый иосторожный пеон

решил сделать вылазку и посмотреть, нет ли поблизостикаких-нибудь врагов.

Так он избег смерти при свете дня под открытым небом. Нострелки часов его

жизни передвигались, и предуготованный ему конец был недальше от него и не

ближе, чем судила Судьба.

Пока он обследовал окрестности, Альварес Торрес и ХосеМанчено достигли

входа в пещеру. Огромные глаза Чиа, выложенные перламутромна каменном лике

скалы, оказались слишком большим испытанием для суеверногокару.

- Ты иди туда, - сказал он Торресу, - а я останусьздесь сторожить,

чтобы никто не вошел.

И Торрес, в ком текла кровь его предка, честно выстоявшего столетия в

ряду мумий, вошел в пещеру майя столь же храбро, как некогдаего предок.

Едва он скрылся из виду, как Хосе Манчено, не побоявшийся  бы

предательски убить любого человека, но чрезвычайно боявшийся невидимого

мира, сокрытого за непонятными для него явлениями, забылсвой долг часового

и телохранителя и поспешно скользнул в кусты. Тем временемпеон, убедившись,

что вокруг нет злоумышленников, и горя желанием узнать ототца тайны майя,

вернулся на свое прежнее место. Здесь он тоже никого необнаружил и вошел в

пещеру, не зная, что следует по пятам за Торресом.

А тот продвигался тихо и осторожно, из боязни открытьсвое присутствие

тем, кого он выслеживал. Да еще он задержался в пещере, пораженный парадом

мертвецов. Он с любопытством принялся рассматривать этих людей, которые

вошли в историю и для которых история остановилась здесь, в преддверии

святилища майя. Особенно заинтересовала Торреса мумия,замыкавшая ряд. Ее

сходство с ним самим было слишком заметно, чтобы неброситься ему в глаза, и

он сразу догадался, что это его дальний предок.

Он все еще в раздумье смотрел на мертвеца, как вдругуслышал звук шагов

и оглянулся, ища, куда бы спрятаться. Тут дьявольская мысльпришла ему на

ум. Сняв шлем с головы своего предка, он надел его себе на голову, потом

закутался в его прогнивший плащ, вооружился огромной шпагой и натянул

ботфорты с отворотами, которые едва не развалились приэтом. Затем он

бережно, чуть ли не с нежностью, положил голую мумию наспину, позади других

мумий - туда, где сумрак сгущался до сплошной черноты.Проделав все это, он

занял место покойника, замыкавшего ряд, положил руку на эфесшпаги и замер в

той же позе, в какой стоял его предок.

Подвижными оставались только его глаза, следившие запеоном, который

медленно и боязливо продвигался между двойным рядоммертвецов. Поравнявшись

с Торресом, пеон вдруг остановился и, широко раскрыв от ужаса глаза,

забормотал одну за другой молитвы майя. Торресу, передкоторым он стоял, не

оставалось ничего другого, как слушать с закрытыми глазамии догадываться о

том, что происходит. Услышав, что пеон пошел дальше, Торреспокосился в его

сторону: пеон как раз остановился, не решаясь завернуть в узкий проход.

Обрадовавшись удобному моменту, Торрес занес шпагу, готовясьнанести удар,

который раскроил бы череп пеона.

Но, хотя это был и день и час, предопределенный Судьбою для смерти

пеона, последняя секунда его жизни еще не истекла. Нетут, среди двойного

ряда мертвецов, и не от руки Торреса суждено ему былоумереть, ибо Торрес

придержал руку и медленно опустил оружие, а пеон пошелдальше и скрылся за

поворотом. Вскоре он нагнал своего отца, Леонсию иФренсиса, - последний

как раз просил жреца вторично справиться по узелкам, как ичем можно открыть

ухо Хцатцла.

- Просунь руку в рот Чиа и вытащи ключ, -приказал старик, своему

боязливому сыну, и тот с явной неохотой повиновался ему.

- Да не укусит же она тебя, она ведь каменная! - сосмехом сказал ему

Френсис по-испански.

- Боги майя никогда не бывают каменными, - супреком заметил ему

старик. - Они кажутся каменными, но на самом деле ониживые, всегда были

живыми и под камнем и сквозь камень вечно осуществляют своюнеизменную волю.

Леонсия, вздрогнув, отшатнулась от жреца и, взявФренсиса под руку,

прижалась к нему, словно ища у него защиты.

- Что-то ужасное должно случиться - у меня такоепредчувствие, -

вырвалось у нее. - Не нравится мне это место в недрах горы, среди

мертвецов. Я люблю синее небо, ласковое солнце, безбрежное море. Что-то

ужасное должно случиться здесь с нами. У меня такоепредчувствие - что-то

должно случиться.

Френсис принялся успокаивать ее, а часы жизни пеонаотстукивали уже

последние секунды. И когда, призвав на помощь всю своюхрабрость, он сунул

руку в рот богини, последняя секунда его жизни истекла исмертный час его