чему, затормозить, угодил в болото, тотчас же добавкой получив в спину меж взбалмошных крыльев удар сложенными вместе передними лапами бенгардийца в прыжке. На сей раз Алатар успел набрать побольше воздуха в лёгкие.

Из болота торчали одни только задние конечности мышегада и беспорядочно и неистово извивающийся во все стороны хвост – его самого тянул на дно тигр. Алатар догадался, что под водой, как и в небесах, за облаками, никто не увидит, как он применяет искру, потому что тогда бы на суше от него повалил пар, будто он только что вышел зимой из горячего источника где-нибудь в горах Бенгардии. Искрой он увеличивал свою массу. Алатар также догадывался, что с искрой ему, и без того обессиленному, кислорода на предстоящий подводный бой хватит ненадолго.

Болотная жижа забурлила: обильные, лопающиеся пузыри, словно выдутые из стекла, наперегонки посыпались со дна на поверхность. И если бы сейчас в болоте сидел не бенгардийский тигр Алатар, а кто-нибудь другой, то его, вне всякого сомнения, ждала печальная участь быть сваренным заживо. Но тут чешуйки мышегада забрезжили золотым светом, взбалтывая своими лучами мутную кипящую тину, и всё вдруг заполнилось светом – прогремел приглушённый толщей воды взрыв.

Алатара выбросило из болота на середину поляны, мышегад полетел к нему, изогнул спину, зашипел и зарычал. Только сейчас Алатар пристальнее вгляделся в необычные глаза существа: как если бы взяли его, кошачий, зрачок и наложили на него обычный круглый – кинокефальский.

Бенгардиец набросился на мышегада сбоку и в прыжке ударил его задними лапами в длинную челюсть – брызнула кровь, и выбитый клык вошёл в бархатный мох. Тогда Алатар взял в пасть крыло и вместе с ним перепрыгнул через летучую тварь, перевернул её на спину, запрыгнул ей на грудь, расположившись на ней звездой и пригвоздив когтями оба крыла к земле,– мышегаду оставалось только дрыгать задними лапами.

– Сюда! Ко мне! Ну скорее же! – взвыл Алатар, призывая искателей; у тигра дрожали все мышцы. Искатели уже было кинулись к нему, но вдруг замерли, переговорили о чём-то и, будто убедившись, что расслышали всё верно, помчались что есть духу к тигру, полубоком спускаясь с крутой возвышенности.

Минута, за которую искатели добирались до Алатара, тянулась для него целую вечность. И когда они, запыхавшись и упираясь ладонями в колени, наконец, остановились возле зверя, бессмысленно взирая на него, Алатар, сопя и отдуваясь, проговорил:

– Умбра… Пусть Умбра возьмёт клык… он здесь, справа от меня… крепко возьмёт его в обе руки… и вонзит зверю… вонзит промеж глазниц.

– Что?! За-зачем?.. – бормотала Агния дрожащим голосом. – Почему он? Я сделаю!

– Нет… не ты… должен Умбра… я, кажется, понял, что это за существо и как его убить… но все объяснения потом! – с трудом произносил слова Алатар, пока под ним брыкался мышегад. Тигр крепко прижался лбом к его шее, чтобы гад не откусил ему голову. Над тигриным ухом остервенело клацали лишённые одного зуба челюсти, а тошнотворный до слёз смрад из пасти зверя бил в нос.

– Нет уж, соизволь объяснить по-быстрому! – возмущённо и напуганно прогудела Агния, железной хваткой держа Умбру за плечи.

– Эта тварь… она не настоящая, её не существует!.. Кто-то выдумал её и поместил сюда, заточил, как в темнице… И победить тварь можно – только не смейтесь – одной фантазией… А самая богатая, льющаяся через край, не имеющая конца и края, проще говоря, безграничная фантазия у…

– Детей! – закончил за него Астра. – Но… но так нельзя! Пусть это существо и неживое, но…

– Когда деваться некуда, можно всё, – отрезал Репрев. – Можно, можно, не смотри на меня так, Астра. Или ты хочешь, чтобы тварь сожрала тигра, а следом за ним и всех нас?

Агния посмотрела на Умбриэля, беспокойно вздохнула, незаметно покачала головой и убрала руки с плеч дракончика. Агния вознамерилась сама сходить за клыком, торчащим в опасной близости с рвущимся, как зонт в ветреную погоду, заострённым крылом, но увидела, что за клыком уже крадётся, прижавшись к земле и для чего-то оттопырив зад, Репрев. Репрев резко схватил клык, подбежал к Умбре и передал ему его. Умбра неуверенно принял зуб, на сломе которого синела запёкшаяся кровь. Пусть Умбриэль был маленьким, но он понимал, что действовать нужно без промедления. Обменявшись спрашивающим и одновременно с этим взывающим – запрети! запрети! – взглядом с Агнией, он пошёл на убийство. Агния трепетно обняла дракончика сзади за плечи.

– Один точный удар! Давай! – взревел Алатар, из последних сил сдерживая мышегада.

Умбра внимательно, изучающе посмотрел в дикие, безумные, крутящиеся, как будто на шарнирах, но живые глаза. Поднял высоко над головой клык. И, надув щёки и сжав пересохшие губы, не глядя, размашистыми колющими ударами он бил туда, где должна была быть голова существа: разит – мимо, разит – мимо, разит…

Треск. Клык нашёл на кость и высек сноп лучистых искр – оглушающий хлопок, взрыв, разбросавший всех в разные стороны.

Мышегад встал, разминаясь, как ни в чём не бывало, воспарил и завис в воздухе, расправив продырявленные крылья, как бабочка под рамкой у лепидоптериста. Чешуя существа вновь наполнилась золотым светом.

Алатар в предчувствии грядущей беды поднял глаза на вырвавшегося на свободу мышегада. Времени на раздумья не было. Если прогремит новый взрыв, пострадают все. Алатар нашёл взглядом Умбру: сбитый с ног, он лежал на спине на моховой подстилке, и его закрывал собой Репрев, а к ним уже, не ведая страха, неуклюже, но во всю прыть бежала Агния. Астра, с трудом поднявшись, стоял, подпирая рукой отбитый бок. За мгновение до взрыва он направил меч-палку на мышегада: из его груди в игрушку ударил, как молния в громоотвод, золотой луч и отскочил куда-то вверх, блеснув в небе яркой точкой. Астру отбросило назад, и он сильно, до звона в ушах, ударился головой об землю. Когти на пальцах врезались, не отпуская, в тлеющую головешку.

Мышегад мирно уселся рядом, напротив Астры, опустил остроконечную морду, сложил лезвия-крылья и обвил хвостом лапы, то ли притворившись мёртвым, то ли спящим. Опасливо поглядывая на него, Агния первая поспешила на помощь Астре. Бросившись на колени, она припала к нему и, хлопая по его щекам, измученно повторяла: «Астра, очнись! А ну вставай сейчас же, дурашка!»

К облегчению и радости Агнии, и всех остальных, конечно же, тоже, Астра очнулся, открыл глаза, более того, встал без посторонней помощи, продавив локтем брызнувший влагой мох. Но дальше с ним происходило что-то совсем необычное: внимательно и долго всматривался он в сидящий напротив него крылатый кошмар, а затем,