– Похоже, мы неверно поняли запись.

– Как это? – нахмурился Светлейший.

– Этот дневник, – начал Пинге-Ванге, – ему чуть больше тысячи лет. Ваш предок, Эзинтайн, описывает свою жизнь и жизнь отца и дяди, Эвайна и Эмайна. Их родители, бабка и дед Эзинтайна, всю жизнь пытались найти магический колодец.

– Да, припоминаю историю клана, – кивнул Ксайлан, – дураков во все времена хватало. Ну и что?

– То, мой господин, что Алтейн и Мийна несколько лет странствовали в Пырларловых горах, но поиски не увенчались успехом. Им пришлось возвращаться в Маад – Мийна ждала приплода, но, насколько я понял, роды начались раньше, и им пришлось укрыться в пещере пырларлов. Там, в пещере, Мийна и родила близнецов Эвайна и Эмайна.

Пинге-Ванге взволнованно перевел дух.

– Они были близнецами? – удивленно спросил Ксайлан, – в хрониках сказано только, что Алтейна сменил Эвайн, а его – Эзинтайн. Ну и что у Эвайна был родной брат, Эмайн, вроде первый советник.

Пинге-Ванге открыл нужную страницу.

– Да, господин, вот эта запись. Здесь сказано также, что, когда Алтейн и Мийна укрылись в пещере, к ним подошел огромный пырларл. Они уже попрощались с жизнью, но пырларл не тронул их. Более того, охранял, пока близнецы не появились на свет. За это близкие стали называть их «под копытом Подземного рожденными».

– Что?! – крикнул Ксайлан, выхватывая книгу из рук хранителя библиотеки.

Он ошеломленно посмотрел в нее, но смог разобрать лишь отдельные слова и раздраженно бросил обратно не колени Пинге-Ванге.

– Это все?

– Нет, господин, это только начало. Подрастая, Эвайн и Эмайн проявили большое прилежание к естественным наукам.

Пинге-Ванге замолчал, подбирая слова.

– И что дальше? – нетерпеливо спросил Ксайлан.

– Вы помните, Светлейший, когда Пахтыхтамайи научились летать?

– Тысячу… – начал Верхал, и, вытаращив глаза, уставился на хранителя.

Пинге-Ванге кивнул.

– Это заслуга Эвайна и Эмайна. Они изобрели способ перегонки спинной жидкости скайларлов, чтобы получить левитант. А Эзинтайн, преданный последователь отца и дяди и автор дневника, придумал «переселить» скайларлов на небо и объявить, что надежда на возвращение Троих иссякла и Великий Скайларл стал новым богом, а Пахтыхтамайи – его наместниками на Герснее. В дневнике он очень гордо описывает, с каким восторгом жители идут в храм и как радуются, что наконец обрели божество, и как благоговеют перед божественными избранниками, получившими способность летать.

Ксайлан пораженно уставился в пустоту, машинально накручивая волосы на палец.

– Ты хочешь сказать, пророчество…

– «Два одинаковых брата, под копытом Подземного рожденных, Небесным станут палачами». Теперь это звучит совсем по-другому, правда, господин? Пророчество сделано примерно за сто лет до событий из дневника.

– Одинаковые братья, – отрешенно произнес Ксайлан. На душе стало мерзко. Он понял, что некого винить в напастях на их род – он просто захлебывался в собственных нечистотах.

– Да, господин, но не те, – осторожно произнес Пинге-Ванге.

– Ты кому-нибудь показывал эту дрянь? – спросил Верхал, глядя на хранителя в упор.

Пинге-Ванге съежился под колючим взглядом.

– Конечно же нет, Светлейший, разве я мог…

– Ни одна душа не должна о нем узнать, – Ксайлан взял дневник, – по-хорошему, следовало бы казнить и тебя, но содержимое твоего черепа слишком ценно.

– Я буду молчать об этом до конца дней, – испуганно пролепетал хранитель.

– Смотри, а то конец дней наступит быстро. Но Светлый Верхал великодушен, он благодарит тебя за службу. То, что ты не побоялся открыть мне такое, дорогого стоит, награда будет щедрой.

– Благодарю, Светлейший, – трепетно поклонился Пинге-Ванге.

– Теперь оставь меня.

Хранитель библиотеки поклонился, попятился задом к двери и скрылся за ней, оставив Верхала в одиночестве, держащим в руке книгу – позор рода Пахтыхтамайев на веки вечные.

– Не те одинаковые братья, – повторил он, стукнул себя дневником по голове и простонал, – о боги, за что мне это?

Из него будто высосали все силы, он сидел без движения долго-долго. Его обнаружила Пайя и отвела в спальню. Впервые за долгое время ему не хотелось избить ее, а когда она укрывала его одеялом, он почувствовал что-то. В самой глубине души будто вспыхнула и погасла искорка давно забытой любви.

***

Бикир с трудом открыл глаза. Лучше бы он этого не делал. Голова раскалывалась. Он не сразу узнал спальню Мэй-Ланги, не сразу понял, что тут делает, кто эти две девушки, лежащие рядом с ним на полу, и почему в самое ухо ему храпит Макар, и чей голый зад торчит из-под покрывала на кровати. Он сел, обхватив голову руками и стараясь поменьше смотреть на этот салат из обнаженных тел, подушек и одежды. События вчерашней ночи стали появляться в голове, с пугающей быстротой сменяя друг друга, и он едва не застонал, до самых глубин ощутив себя подлецом и ничтожеством.

Бакар проснулся одновременно с ним. Потянувшись до хруста суставов, он сел на кровати, увидел брата и улыбнулся сонной улыбкой.

– Ну, как ощущения? Чудно с непривычки?

– Как будто проснулся в выгребной яме, – резко сказал Бикир.

Улыбка сползла с лица Бакара, и он непонимающе уставился на близнеца. Бикир встал, сгреб в кучу вещи, которые посчитал своими, перешагнул через волосатые ноги Торэра и подошел к двери. На пороге он обернулся.

– Еще раз используешь слово «репутация» подобным образом – и имена Бикир и Бакар будут произносить по отдельности.

Он вышел, затворив за собой дверь. Бакар пожал плечами и упал обратно на подушки.

– И с каких пор мы стали такими правильными?

Он сгреб в охапку спящую Мэй-Ланги, которая сонно промурлыкала что-то, закрыл глаза, попытался снова уснуть, понял, что бесполезно, и тоже начал одеваться.

Бикир вернулся во дворец. Настроение было паршивым, хоть бейся головой о стену. Он приказал наполнить ванну и сидел в ней больше часа, пытаясь прийти в себя. Разум не принял ни одного довода из тех, что он пытался ему подсунуть. Он делал так тысячу раз. Да, но это было до нее. Он долго не был с женщиной. Это разве смертельно? Он не хотел обидеть братьев. Да не так уж они бы и обиделись. И так до бесконечности. Ги-Мла ждет его сегодня. Как он посмотрит ей в глаза? Вода остыла, но он не замечал этого. Она простила ему все, что было до нее, но вчерашнего точно не простит. А вдруг его кто-то видел? При мысли, что он может потерять ее, Бикиру захотелось утопиться прямо в ванне. Как можно было поддаться на уговоры этих трех остолопов? Было ли ему вчера так хорошо, как будет плохо без Ги-Млы? Бикир замерз, но у него не хватало духу встать. Он так и сидел, понемногу начиная стучать зубами, пока не пришел Бакар. Внутреннее чутье безошибочно привело его в покои брата. Он сел на край ванны.