Его зеленые глаза залила чернота. Вместе с глазами на миг почернело все вокруг, точно Ива стояла не в запретной чаще, а на самом дне болота. Но то лишь на миг. Когда тьма рассеялась, болото все так же переливалось агатовыми бочагами меж редких зеленых кочек, но поверх него пролегла тропка серебристого тумана. Жених стиснул руку Ивы пониже локтя и толкнул к ней:

– Иди.

А идти страсть как не хотелось! Потому что под туманом булькала и дышала смрадом трясина, и потому что к болоту из зарослей стягивалась нечистая сила. Кто колючий, кто лохматый, кто с россыпью мухоморов на горбу – гости. Ива поежилась, но сделала шаг:

– Притопил бы уж сразу и не мучил!

– Что ты знаешь о мучениях, девка? – непонятно озлился жених.

«А ты?» – хотела спросить Ива, но вспомнила ледяную трясину, вжимающую пленника в объятия, смоляную муть, заливающую горло… Нет, Аир не понаслышке знал о мучениях. Испытав подобное, ласковее не станешь.

Из водицы полезли болотницы. Высовывали тонкие прозрачные руки, подтягивали за ними тела, карабкались на сушу. Бледные, покачивающиеся, они приближались к невесте. Вот тебе и подружки на свадебку, девица! Ива бросилась назад, но уткнулась в грудь жениха. Тот и не подумал сойти с тропинки и выпустить невесту, напротив, сжал ее локти и силой развернул.

– Я одной из них стану? – всхлипнула Ива.

Руки жениха на ее локтях дрогнули, а губы вдруг успокаивающе коснулись виска.

– Что ты, глупая! Я же обещал, что вреда тебе не причиню. Они лишь поглазеть явились.

Вот когда Ива сбросила оцепенение и покорность. Довольно, она уж достаточно натерпелась!

– Вреда не причинишь? – закричала она. – Вреда мне не причинишь?! А запугивать, угрожать бабушке, насильно сюда вести – это не в счет? Это ты не вред мне чинишь?

– Уймись, девка! Кабы я тебя хотел обидеть…

– Ты Брана убил! Он и без того поплатился за злодеяния, его из дома родного погнали, а ты его убил!

– И еще раз убил бы, попадись он мне, – спокойно подтвердил Аир.

– За что?

– Да хотя бы за то, что ты его жалеешь!

Вот диво! Неужто… ревнует? Нет уж, враки! Чтобы ревновать, любить нужно.

Ива добавила:

– Да еще и мне солгал!

– Разве? Ты спросила, я и ответил. И не думал скрывать. Ибо нечего здесь стыдиться.

– А замуж разве так зовут? – продолжала девка. – Среди нечисти да трясин?

– Эта нечисть тебе отныне ближе живых. Я сам сила нечистая, и я тебе прочую родню заменю.

Ива пихнула жениха, и тот, замешкавшись, отступил назад. Она пихнула вдругорядь:

– Я добровольно тебе отдавалась! Тепло и любовь предлагала! А ты? Неужто не веришь, что без всех этих ужасов я бы за тебя пошла?

Аир отступил еще на шаг:

– Ты и не пошла ведь. Разорвала помолвку, сбежала…

– Так нормальные люди прощения просят, а не убить грозятся!

– Так то люди! А я давно уже чудище лесное.

– Верно говоришь. Чудище. Вот только не насильно тебя таким сделали. Ты сам выбрал среди нечисти остаться, а не за Огненные врата уйти, как твоя милая. Старшая тетка моя честной оказалась! Ее светлую душу ничто не удержало, она землю и покинула. Что смотришь? Знаю, знаю, что зазноба твоя сестрой моей бабке приходилась! И меня ты выбрал потому лишь, что похожа на нее. Она, перестав дышать, ушла, а ты остался, чтобы людей стращать. Потому что не умеешь иначе. Да, видно, и не умел никогда…

Что тут началось! Болото ожило, всколыхнулось волнами, черными пальцами вытянулось к небу. Утопницы бросились врассыпную, а нечистики попрятались за деревьями. Хозяин болота хохотал.

– Чистая душа! Вот скажешь! Что же это я? Душа у нее и верно чистой была. Мало не богам по чистоте равнялась! И ничто ее не омрачило. Ни то, что она сама ко мне бегала, а потом оклеветала, ни то, что утопилась, когда вина шибко придавила!

Это случилось, когда он уже не был жив. Быть может, он и мертв еще не был, поди узнай. Знало только болото. Но оно хранило тайну. И оно хранило на дне тело.

Явившаяся к трясине девушка когда-то была очень красивой. Не по деревенским меркам, конечно, ведь в деревнях нравы простые: коли худая да тонкокостная, пригожей не назовут. Аир же, пока еще дышал, думал иначе. Он наглядеться не мог на высокие скулы и смоляные мягкие пряди, на нежный румянец, покрывающий самые сокровенные места ее тела, на тонкие пальцы…

Ныне она была иной. Зареванная, с глубоко залегшей под глазами синевой, со свалявшимися колтунами и искусанными, шелушащимися губами, она бездумно прошла мимо сутулых ив и опустилась на колени перед зеленой гладью болота.

– Прости меня, милый! Прости, люба моя! Испугалась… Не постояла за себя и тебя… Не справилась…

Горючие слезы капали в темную воду, а со дна за девицей наблюдал утопленник. Бледный, раздувшийся, не могущий шевельнуться или крикнуть. Он слепо таращился на нее, беззвучно звал… Но она не слышала.

– Они сказали, что если я сама… Если по доброй воле к тебе… Нам бы все равно жизни не дали! Меня давно за другого сговорили… – Она стащила сарафан, аккуратно сложила на берегу. Рядом рубаху. Сверху защитные обереги, все до единого, даже нательный, что с младенчества не снимала. – Матушка умоляла себя спасать, я и сказала… что ты меня силой… беду от себя отвести… чтобы гулящей девкой не звали…

Она ступила в студеную воду, болото чавкнуло, крепко хватая за ноги.

«Не надо! Уходи! Уходи, люба! Я не могу, так хоть ты живи!»

Но девица не слышала.

– Прости, милый. Прости, соколик. Все одно нет мне без тебя жизни…

Один маленький шажок, а за ним следующий. Она плакала и прерывисто дышала от страха.

«Не надо! Уходи!»

Девица шла вперед.

Если бы тот, кого уже забрала трясина, мог пошевелиться… Если бы мог закричать, выбраться из черной мути, что переваривала его в своем пузе…

Девица шла вперед. По пояс, по грудь, по шею… Попытайся она бежать теперь, все одно не сумела бы. Болото уже распробовало добычу и отпускать не собиралось. Но девица шла вперед. Когда трясина потянула ее вниз, она запрокинула голову, чтобы в последний раз взглянуть на пробивающиеся сквозь листву рассветные лучи. Но до рассвета было еще очень-очень далеко…

Тогда-то Аир и умер по-настоящему. И родился Хозяин болота.

– Сначала я думал, что ты на нее похожа… – Мертвецки холодная ладонь погладила щеку Ивы. – Как же я ошибался.

Каждую враку можно