ведьма, а метлой промеж лопаток может огреть так, что никакой ворожбы не надо.

Чужаков старостин гнедой к себе на версту не подпускал, к Алие же сам первый заинтересованно потянулся. Старуха походя похлопала его по шее и перехватила поводья.

– Сбирай мужиков, Нор! – велела слепая. – Жалеза бярите да ходи за мной!

Староста сердито потянул повод обратно:

– Ты никак наконец ополоумела, бабка? Чего надобно?

Нескладеха приплясывала на месте от нетерпения. Уже тесемки на дешевеньком поясе засалила совсем, пока теребила.

– Там Ива! – чуть не плача крикнула она. – Ее Хозяин болотный увел…

Нор смачно плюнул, правда не под ноги женщинам, а на другую сторону телеги.

– Вот же бабы-дуры! А ну, прочь с дороги! Я вам! Опять с этим своим Хозяином… – Угрожающе замахнулся плетью: хлестнуть не хлестнет, так, припугнуть.

Еня сразу заслонилась и присела на корточки, Алия же и бровью не повела. Поднырнула под руку старику, сцапала пятерней бороду да деранула вниз:

– Ты мне поспорь ишшо! Никак забыл, кто твояго молодшего щегла выхаживал, ночами не спамши? Как ты божился, что век не забудешь и чем пожелаю отплатишь? Так плати, старый! Бяри мужиков, да пошли в лес!

– Алия! – взмолился староста. Трепыхнулся разок-другой, но освободиться так и не смог – держала ведьма крепко. Не ровен час, подойдут мужики с поля, зубоскалить начнут! – Ты сама те враки сочинила! Тебе ли не знать, что Хозяин выдумка! Лишь бы дети малые к болотам не совались!

– Шо выдумка, а шо нет, то я сама решу! А ты б лучшéй дурной своей башкой подумал. Молодая девка могла чаго со страху и присочинить, но враки тоже не из дождичка рождаются!

Откуда бедной нескладехе было знать, что старая хитрая бабка что угодно ляпнула бы, чтобы собрать войско супротив Господина топей? А уж суровые мужики всяко скорей отправятся защищать честь девицы от заезжего нахала, чем сразятся с нечистой силой!

Еня лишь понимала, что Алия, сама некогда поведавшая ей про тайну болота, объясняет старосте, мол, у страха глаза велики, не слушай неразумную. И когда они с Нором кликнули работников с поля да отошли к ним что-то обсудить, девка без сил опустилась на грязную разъезженную дорогу и взвыла от безысходности.

Тогда-то в телеге и зашевелилась «поклажа». Еня отпрыгнула подальше, но все ж преодолела страх: навряд староста станет везти с собой что-то, чего односельчанам видеть не следует. Она на цыпочках подкралась и откинула одеяло.

– Прина?!

Та глядела в ответ молча и опасливо. Не было в целом мире никого, кого нескладеха ненавидела бы сильнее, чем эту исхудавшую изможденную безумием женщину. Случись беда, понеси лошадь да опрокинь поклажу в реку, Еня ни слезинки бы не проронила! Глядела бы, как, связанная, тонет та, что вручила ей бутылек с ядом, что надоумила убить внука нерожденного… Нет. Был кое-кто, кого Еня ненавидела еще больше. Кое-кто, кто соединил их с Приной неразрывной нитью, лишив того, кого обе они любили беззаветно.

Староста спорил с Алией, а мужики, с готовностью побросавшие дела, поддакивали то одному, то другой. Нет, эти и к вечеру не решат, что делать.

Ох, Род! Не дал девке ума, не давал бы и решимости! Но последним нескладеха запаслась с лихвой… Еня наклонилась над Приной и сказала:

– Господин топей убил твоего сына. Я видела. Он на болоте сейчас. – А потом быстренько размотала веревки на руках и ногах пленницы.

Прина не сразу села. Полежала в той же позе, в какую ее уложили, попыталась вновь спрятаться под одеялом… И вдруг перескочила через борт телеги кузнечиком, сбив нескладеху с ног, и припустила через поле.

– Стой! Куды?! – заорал Нор, но куда там!

Прины уже и след простыл. Подбежав к возу, Нор застал только Еню, извалявшуюся в грязи. Когда же девка поднялась, он молча отвесил ей оплеуху и пошел обратно к мужикам.

* * *

– Я тебе запрещаю.

Хозяин болота издевательски расхохотался:

– Что-что ты делаешь?

– Запрещаю, – твердо повторила Ива. – Я жена тебе. Теперь – жена. И навредить Клюквинкам не позволю!

Муж словил ее за пояс, притянул к себе и сладко вдохнул воздух у виска.

– И что же сделаешь?

– Пожалуйста!

Он только усмехнулся. Ива повисла у него на шее, зашептала:

– Прошу тебя, милый! Любимый, нежный, ласковый! Умоляю, не тронь их! Я с тобой, никуда не уйду, не брошу. Хочешь – целуй, хочешь – топи. Только, прошу, не убивай никого!

– Почти век я мечтал об этом.

– Уж и в живых нет никого, кто тебя обидел! А я есть. Рядом, туточки! Неужто меня мало?

Непросто было ему ответить. Как откажешься от того единственного, что давало силы долгие годы? Как простишь тех, кто изуродовал невинные жизни? Можно ли отпустить, перешагнуть и забыть?

– Мало, – тихо ответил Хозяин болота и приказал туману: – Убей всех.

– Не смей!

Само небо ответило на отчаянный крик. Рванул ветер, ломая ветви, ударила молния. Искореженная ива вспыхнула, разбросав по болоту искры. Каждому известно: нечистая сила боится железа, огнем рожденного. Пред божественным пламенем тем паче отступит! Девка схватила тлеющую ветку, чуть не захлебнувшуюся в болоте. Та загорелась факелом.

– Отзови силу! Сейчас же отзови!

Снова хлестнул плетьми едва прекратившийся дождь. Да не просто закапал, а полил сплошной стеной, так резко, словно гром отворил в тучах невидимые дверцы. Черная фигура двинулась к Иве через заслону косых струй. Пламя на факеле зашипело, отступая перед природным врагом.

– Или что? Жечься будешь?

– Буду!

Ива наотмашь ударила факелом. Живому человеку разве брови опалила бы. Но то живому. Аир же был мертв и, как любая нечисть, робел перед огнем. Алый всполох помчался к нему, Господин топей закрылся локтем и… взвыл от боли. Черная кожа посерела, потрескалась, посыпалась пересохшей глиной.

– Нет… – прошептал Аир. – Нет! Я боле не должен бояться огня! Ты в деревню меня впустила, женой моей стала…

И осекся. Не стать девке женой до тех пор, пока не свершится последний и главный обряд. Покуда не станут они с женихом единым целым, не сольются телами.

– Нет… – повторил Хозяин болота. – Не хочу…

Но Ива вновь ударила факелом. Потухающий, он все равно имел над нечистым власть. Нет у тебя иного выбора, Господин топей! Хотел обрести неведомую доселе колдовскую силу, женившись на человеческой девке? Ну так женись, коли задумал!

Он перехватил ее руку в запястье и сжал. Из глаз невесты брызнули слезы, выпало оружие. Факел зашипел, погасая, затанцевавший по дереву пламень юркнул в нутро ствола и там, тлея, затаился.

– Моею назовись…

– Ты уже меня