– Ты знаешь чего. Моей стань.

Ива поняла. По зеленым ли глазам, в которых затухал прежде яркий пламень, по руке, оставляющей синяки на запястье, по глухому виноватому голосу? Поняла. И закричала. Он не пустил. Завалил наземь, на пятачок мягкого мха. Дождинки стекали по ее шее, заползали в ворот. Жених рванул одежу, обнажая плечи, навис над девушкой.

– Согласись, – попросил он. – Не заставляй меня. Согласись… по доброй воле.

– Пусти! Не трогай!

Он коленом раздвинул ей бедра, задрал мокрый подол. Силясь хоть немного приласкать, коснулся губами губ, но Ива не ответила. Она кричала и плакала, кусалась и царапалась:

– Пусти! Не хочу! Ты обещал! Клялся, что не обидишь!

Как бы он хотел сдержать обещание! Откусил бы себе поганые руки, стискивающие девичью грудь, само мужское естество отсек бы за то, какую муку собирался причинить любимой.

Но мутное болото кипело внутри. Хочешь силы? Возьми крови. Заверши обряд, сделай невесту женой. Куда денется? Она и так твоя, мавка лесная. Что ни прикажешь – все выполнит, не убежит. Только возьми, сделай своею! Сам ведь хочешь! Не станешь боле бояться ни железа, ни пламени. Тогда ядовитый туман войдет в избы и отравит клюквинчан, тогда отомстишь за свою смерть и за смерть той, кого любил когда-то.

Он закрыл ей рот рукою и как мог нежно поцеловал чуть ниже шеи.

«Там, где я родился, к любви не принуждают».

– Я должен. Иначе не видать мне болотного колдовства.

Ива смотрела на него большими испуганными глазами.

– У меня нет выбора!

Она обмякла, по щекам побежали слезы. Холодные, как у мавки.

– Или ты, или… все, о чем я мечтал целый век! Скажи да! Пожалуйста…

Ива не отвечала. Да и была ли она рядом с ним в тот миг? Или, смирившись, лежала, подобная мертвянке, глядела в сырое небо и молила богов, чтобы скорее закончили ее страдания?

Всего один шаг! Один маленький шаг – и ты обретешь все. Станешь не Хозяином болотным, не рабом трясин. Намного большим! Тем станешь, кто сдержал слово и отомстил.

– Не могу!

Аир размахнулся и со всей силы ударил кулаком в землю. Отпустил и уткнулся лбом в плечо невесты. Смоляная муть стекала с его тела, впитываясь в мох.

Мига лучше для явления защитников и подобрать было нельзя. Они выбрались из чащи почти одновременно. Проломились через колючие кусты Стар с приятелем-пекарем, прибежали по тропке староста, Алия, Еня и ведóмые ими мужики, вооруженные серпами да косами. И Прина явилась, вывалившись в лужу из зарослей гниющего камыша.

И что же увидели клюквинчане, спешившие спасать от нахального чужака односельчанку? А увидели они мавку. Зеленоволосую, со сверкающими белесыми глазами, в венце из клюквы и осота. И того, кого нипочем не спутаешь с человеком: мертвецки бледного, в живом плаще из черной болотной тени.

Аир плотнее сжал тонкие губы. Сел, согнув одну ногу в колене.

– Что ж, на всех моей силы не хватит, но тех, кто сам явился на болото, я точно подобру не отпущу. – Он коротко свистнул, призывая утопниц, и приказал: – Убейте.

Силен стал Господин топей! Прежде невидимые людскому глазу, нынче мертвянки будто бы обрели по его воле живые тела. И страшными те тела были! Изломанными, изуродованными, как у куколок из соломы, забытых под дождем нерадивой дитяткой. Утопницы повылезали из укрытий, запищали на границе слуха. Одна вцепилась мелкими острыми зубами в плечо пекарю. Тот заорал как резаный, да не столько от боли, сколько от испуга. Девка-то непростая! Тело ее раздутое, рот распорот от уха до уха… Стар подмогнул: шарахнул ее по затылку, да не тут-то было! Утопница и не почувствовала ничего, только отпустила одну добычу и на другую кинулась. Еще три мертвянки выбрали себе противницами Еню с Алией, но старая ведьма начертала в воздухе отвращающий символ, ненадолго спугнув вражин, и поспешила укрыться с нескладехой вблизи тлеющего деревца, которое нелюди обходили по дуге.

Но тут-то удача и закончилась. Нора зажали сразу две болотницы, а мужики с поля хотя и отбивались серпами, нанося незаживающие раны нечистой силе, но отбиться не могли: одна свалится, две другие встанут заместо нее.

Вжух! А мавки растворялись в ливне и снова собирались из мутного воздуха позади мужиков. Вжик! Серп прорезал туман, но рана тут же затянулась. Сюить! Железо дрожало и свистело, создавало свою музыку, но песни утопниц оборвать не могло. И не было от нечистой силы спасения. Да и как супротив нее встать, если прежде только в сказках зло обитало? А ныне – погляди! – кусается, воет, вспарывает кожу черными когтями!

Староста свалился, хватаясь за сердце. Вот тебе и раз! Сражаться Нор собирался до последнего вздоха, да здоровье не вовремя подвело. Мавки тут же кинулись на него, принялись рвать. Брызнуло красным…

– Прекратите немедля! – закричала Ива.

В Ключинке мертвые девки послушались ее приказа, ну как и теперь не откажут в просьбе? Они и замерли.

– Убейте! – повторил приказ Хозяин болота.

– Не сметь никого трогать! Убирайтесь в болото и не высовывайтесь!

Вот и кому подчиняться: Хозяину? Хозяйке? Если до того у клюквинчан могли остаться сомнения, то теперь и слепая Алия видела, к чему идет дело. Зеленоволосая девка не просто так связалась с нечистой силой, она и сама стала нечисти родней. Кожа ее светилась серебром, как кожа болотниц, зеленые волосы шевелились, точно течение их ласкало, и, самое главное, мертвянки ее слушались!

– Убирайтесь в трясину немедля!

И они убрались. Клацали зубами, грозно зыркали на выставивших перед собою серпы мужиков, но приказ выполняли. Не лежи Нор подобием синего мертвяка и не разминай ему Алия грудь, приводя старика в порядок, может, случилось бы иное. Но вышло так.

Покуда мудрые старики отвлеклись, вперед выскочила Прина. Она выхватила серп у Плоши, что старался держаться позади друзей, и замахнулась на Иву.

– Убьем мавку! С нее беды пошли!

Звякнуло железо, отразился в нем искаженный безумием распахнутый рот, вскинула руки зеленоволосая девка…

Прина не добежала. И без верных мавок Хозяин болота был силен. Руки его от локтей почернели и вытянулись, тень за спиной загустела, выросла. Черные щупы метнулись к Прине. Она успела резануть железом раз или два, отсекла чудищу кусок тела. Отрез сразу посветлел, рассыпаясь в пыль. Аир только зубами скрипнул.

Кабы не случай, как знать, может, Прина и выжила бы. Может, добралась бы со старостой до города, подлечили бы ей рассудок да выпустили. Может, вернулась бы к Лугу, а то