слухи о ликвидации Белостокского гетто, члены этого международного сообщества начали, как это было в 1919 году, организовываться, чтобы восстановить свой бывший дом. Несмотря на ужасающие рассказы о массовых убийствах, многие белостокские евреи, живущие за рубежом, не могли поверить, что разрушения действительно фундаментально отличались от тех, с которыми они столкнулись после Первой мировой войны. Они твердо верили, что Белосток и еврейская Восточная Европа в целом могут быть восстановлены. Заголовок номера газеты Bialystoker Stimme за 1944 год гласил: «Белосток, мы придем». В последующей статье Дэниел Чарни заверял, что евреи Белостока вернутся, чтобы спасти и восстановить его, «как мы делали это в прошлом»[818]. Или, как резюмировал Яков Эйскольский из Патерсона, штат Нью-Джерси, «когда», а не «если» «придет время восстановить Белосток», он будет первым в очереди, «чтобы помочь нашей матери Белостоку [мамэ-белосток]»[819]. Восстановление Белостока до его прежнего статуса в тот год питало надежды редакторов и журналистов, которые представляли, как «мы отомстим за [потерю] наших святых мучеников [кедошим]»[820]. Йозеф Чайкан воздавал честь Белостокскому центру и его успешной трансплантации Белостока в Америку, однако закончил текст замечанием, что «новая повестка дня Белостока» будет доминировать «в ближайшем будущем», поскольку возникнет огромная потребность в реконструкции Белостока»[821].

Белостокское сообщество в Соединенных Штатах видело себя бойцами на войне и не спешило предпринимать непосредственные действия по восстановлению, как это было после Первой мировой войны, в результате чего с программой восстановления выступили евреи в Палестине, которые тоже были вовлечены в войну. В 1944 году в Тель-Авиве бывшие жители Белостока создали «Иргун ле-эзрат Йехуде Белосток» (Организацию помощи белостокскому еврейству) для исследования жизнеспособности еврейской жизни в Белостоке и сбора средств для выживших[822]. К концу 1944 года эта организация составила полный список евреев, выживших в Белостоке, и первый полный исторический отчет о Белостокском гетто[823]. Кроме того, эта организация собирала значительные суммы для финансирования доставки благотворительных посылок в Белосток, понимая, что деньги, особенно в условиях хаоса послевоенной Польши, где практически не осталось коммерческой инфраструктуры, были менее полезны, чем товары для бартера или торговли[824]. К ноябрю 1944 года они собрали деньги у белостокских евреев, живущих по всему миру, чтобы отправить в Белосток более 2500 посылок с лекарствами, продуктами питания и одеждой[825]. Однако из-за боевых действий посылки так и не дошли до места назначения. Опираясь на опыт соотечественников в Палестине, «Бялыстокер Фарбанд» в Аргентине собрал 204 000 песо, которые они отправили в Белосток через Американский объединенный распределительный комитет «Джойнт» для закупки продуктов питания, одежды и лекарств в самой Польше[826].

Несмотря на сообщения, поступавшие от «колоний» Белостока в Палестине и Аргентине, члены Белостокского центра в Нью-Йорке не были озабочены решением проблемы с тяжелым положением евреев в Белостоке, они сосредоточились исключительно на американских военных усилиях и нуждах пожилых евреев Нью-Йорка. Белостокский центр стал сердцем их тревоги и заботы. Bialystoker Stimme умоляла своих читателей поддержать престарелых: «Помогите нам, – взывала обложка июльского номера 1943 года, – в эти трудные летние месяцы»[827]. «Большая трагедия» гласил заголовок в феврале 1944 года: речь шла не об убийстве евреев Белостока, которое было подтверждено несколькими месяцами ранее соотечественниками в Тель-Авиве, а о неспособности Америки позаботиться о своих стариках[828]. Восхваляя успехи Центра в преодолении «трагической» ситуации с американскими престарелыми, в марте 1944 года Bialystoker Stimme разместил на обложке портрет пожилой жительницы дома, и лишь на двадцать пятой странице был почти незаметный призыв присутствовать на поминальной службе 16 апреля в честь «мучеников», погибших в Белостоке[829].

Вскоре после окончания войны Белосток вернул себе центральное место в дебатах Белостокского центра. Хаим Шошкес, ведущий сотрудник Центра, работавший в Обществе помощи еврейским иммигрантам, присоединился к десяткам представителей других организаций, включая Американскую федерацию польских евреев и Американский еврейский комитет, в миссии в Польшу в 1945 году[830]. Как сообщил Шошкес, после посещения Белостока совместно с Якобом Пэтом, выходцем из Белостока и исполнительным директором Еврейского комитета рабочих, «города, каким его помнят все его бывшие жители, больше нет»[831]. «Восемьдесят процентов города лежат в руинах, – писал он, – а поляки теперь являются жителями [домов], где когда-то свободно жили евреи». Таким образом, опустошение принципиально отличалось от разрушений, с которыми белостокское рассеянное сообщество столкнулось после Первой мировой войны. В то время как Шошкес пессимистически отмечал, что «огромная ненависть польского населения к евреям… чувствуется на каждом шагу», он не исключил полностью, что существует возможность возрождения еврейской жизни в Белостоке. Распределяя три миллиона злотых для стимулирования обновления еврейских общин, он говорил, что есть некоторые признаки того, что возрождение может быть возможным, по крайней мере, в 1945 году, когда вернутся те, кто был вывезен в Россию[832].

Несостоявшееся возрождение: еврейский Белосток и послевоенный еврейский эксперимент в Польше

Рассеянные по свету евреи Белостока были далеко не единственными, кто питал большие надежды на возрождение еврейской жизни в Польше. Восстановление там еврейских организаций в 1944 году и кампании по сбору средств по всему миру, предпринятые для их поддержки, подчеркивали веру, которую разделяли многие евреи, в то, что еврейская община может пустить корни и снова расцвести в Восточной Европе. Надежды на обновление усилились, так как сотни евреев, переживших войну в центральноазиатской части России или в Сибири, с 1944 года начали возвращаться в Польшу[833]. Поскольку прибывшие ожидали, что за ними последуют тысячи других, в Люблине был создан Центральный комитет евреев в Польше (ЦКЕП), организация, которая занялась возрождением кехилл (советов еврейских общин) как центров еврейской экономической, культурной и религиозной деятельности, восстановлением еврейских школ, культурных учреждений и еврейской прессы, разработкой специальных программ для нуждающихся, установлением связей с еврейскими организациями за рубежом и помощью евреям, пытающимся вернуть имущество, конфискованное во время войны. Первое послевоенное польское правительство с энтузиазмом поддержало эти начинания. В течение нескольких месяцев ЦКЕП основал несколько кехилл, еврейских школ и религиозных общин, а также создал обширную сеть благотворительных организаций для еврейских сирот и бездомных. Кроме того, ЦКЕП поддержал издание более двадцати периодических изданий на идише, польском и иврите. Другие культурные мероприятия, такие как восстановление Еврейского исторического института и Еврейского института искусства, заставили часть евреев поверить в то, что, несмотря на опустошение военных лет, в Польше может произойти еврейский ренессанс[834].

Кратковременное возрождение Белостока как центра еврейской жизни дает несколько ярких примеров масштабов этого польского еврейского