удалилась она, прихватив с собою до этого собранную корзинку. И как она успела? Как я мог этого не увидеть?

Дядя взглянул на Бевиса.

— Перетащи все канистры на второй этаж. И осторожнее, Бевис.

— Понял-принял, мистер Отто, — поникшим голосом сказал он, уйдя в ту же сторону.

Остался лишь Патрик.

— Патрик, — взглянул на него дядя Янник. — Можешь оставаться здесь. Всё равно ты должен быть в курсе всего, что только есть.

Он слегка поклонился.

— Понял вас, господин.

Дядя ответно кивнул, переведя взгляд на нас с Уонкой.

— Она остаётся здесь. Это не обсуждается, — вставил я голосом, не терпящего возражений.

— Будь, по-твоему, Майкл. Ты уже взрослый, не мне тебе говорить, что делать, — безапелляционно пожал он плечами.

— Ценю вас за эти слова, — бросил я не подумав.

Дядя, видимо не размышляющий над моими последними словами, впал в довольно долгие раздумья, которые длились около минуты. И эти шестьдесят секунд с плюс минус пятью были для меня чем-то приговаривающим, словно мне сейчас огласят приговор, а после я буду висеть на виселице с конечностями, смотрящими в круг смертника.

Наконец, когда он вышел из этого несколько раз поморгав, а после с тяжеленным выдохом прислонил ладонь к лицу, словно тем самым пытаясь скрыть свои эмоции, раздалось то, к чему я изначально отнёсся без сущего сентиментализма:

— Реджис мёртв, — негромко, но басовито сообщил дядя охренительную новость.

Я замер, заставив без какого-либо жеста повторить за мной Уонку.

— Как… умер?.. — оставив любые мысли я решил узнать побольше информации.

— Хирурги семьи констатировали несовместимую с жизнью черепно-мозговую травму, не имеющую возможности возврата к прежнему состоянию.

— Я… это… вообще… тебя никак не понял, дядя… — мне доводилось сложным даже связать целое предложение. — Можешь… как это… поконкретнее?..

— Он стал калекой после того, как ты его избил. По всему видимому повредил ему что-то в затылке. Даже выйди он из комы, то прежним уже никогда бы не стал потому, что, как я объяснил выше, он сильно повредил свою голову. Он потерял свою память, привычки, характер, принципы и навыки. Грубо говоря: Реджис жив, но без личности.

Я с безмолвным треском опустил голову.

То узнаю что мама мертва, то я перегораю и впадаю в лёгкую форму апатии, то Федерация не единственная многосистемная страна во Вселенной, то первоначальные планеты и галактика словно вырезаны историками, то я головой ударяюсь об стальную балку и иду в глухой лес вырезать стаи волков, то я начинаю испытывать какие-никакие чувства к Уонке, то её похищают, а после я раздавливаю похитителя, то меня предаёт подруга девушки, отстреливает конечность и ломает рёбра…

Дядя подошёл ко мне и положил правую ладонь мне на левое плечо, похлопал несколько раз и горько улыбнувшись.

— Не нахожу тебя здесь виноватым... Мы сами виноваты, что не рассказывали тебе правду о твоей матери на протяжении всей твоей жизни.

Я поднял взгляд.

Лицо моего дяди: кое-где виднеются заметные морщины, несколько родимых родинок на правой щеке, блеклые зелёные глаза, выкаленное годами хмурое выражение и очень, чёрт возьми, очень редкая слабая улыбка, появляющаяся лишь тогда, когда во Вселенной одновременно взрываются тысячи сверхновых.

— Ты молодец, что жив, — приобнял он меня, стараясь не использовать силы.

Вот так просто. «Молодец, что не умер и сейчас стоишь передо мной» — примерно такие слова он и вложил в данную фразу.

— Как обстоят дела… в Федерации? — стараясь оставить раздумья на потом, переключился я на следующую волнующую меня тему, не поднимая головы.

Дядя отстранился.

— Диктатор не справляется, — сел он обратно на кресло с небольшим «ух». — Десятки тысяч систем были потеряны в ходе избиения.

— Избиения? — приподнял я правую бровь, остановившись на сконцентрированном лице моего родственника. — Так ты видишь нашу оборону?

— Майкл, не знаю, не заметил ли ты раньше, но Диктатор по какой-то неизвестной мне причине отправляет в оборону лишь добровольцев и ополченцев с близлежащих систем. Все специализированные войска и армии находятся у столичного пространства под безукоризненным приказом, не дающим им действовать логично. Он не использует ни Тяжёлых Рысей, ни наши линкоры и крейсера. Это… — он взглянул на меня. — не объяснимо.

Логика Диктатора ясна — защитить столичное пространство, ценой второго и третьего звена. Хреновое решение по причине того, что мирняк гибнет, инфраструктура теряет свою значимость, а также эти имперцы… получают целые колодцы для всякой развлекухи для умалишённых обезьян, не достойных называться людьми.

Однако я не могу назвать его действия безоговорочно правильными. Да, они были бы такими если Империя изначально прорвалась в столичное пространство через… как-то или что-то. Я же прорвался, верно? В смысле, попал в эту галактику. У меня есть конечно догадки и небольшой вопрос к Вакуусу... Но зачем мне вновь их раскладывать в руках?

Ладно, вспомню как-нибудь позже.

Дядя немолодо выдохнул.

— Если говорить о другом, то изначально тётя допытывалась узнать про тебя у твоих друзей. Звонила Бевису… пыталась ещё с Бертой связаться, но не получалось. Её отец не давал этому случиться. Когда я поправился, решил найти тебя довольствуясь ничем, в прямом смысле. Только какой-то незамысловатой сводкой координат планеты, про которую Реджис молвив на протяжении свыше двадцати лет.

— А-а-а, понял… — почесал я переносицу.

— Имеются дальнейшие действия? — спросил дядя после недолгой тишины.

— У меня есть план. Вкратце, нам необходимо договориться с кем-нибудь из влиятельных на этом колодце и купить судно с возможностью лететь под стелсом.

— Отличная, хотя и чересчур банальная идея, — кивнул он.

— После этого мы… — я побледнел, поняв, что не выстраивал конкретный план до того, как получил информацию о том, что мои близкие находятся здесь. — А дальше я не знаю. — всплеснул я руками.

— Майкл, ты мне сильно напомнил Реджиса — он так же раньше часто делал: говорил что-нибудь напрямую прозаичное, а потом размахивал руками в стороны и говорил, что не знает.

— Ну… — задумался я, отведя взгляд. — не поспорю…

* * *

Вечером того же дня я лежал на двуспальной кровати не первой свежести, думая о всяком.

Дядя выделил для нас с Уонкой отдельную комнату на втором этаже, самую отдалённую, если считать расстояние от лестницы, не внушавшей никакого доверия.

После небольшого разговора о Федерации, дядя Янник решил на ней и остановиться, предложив полуденный обед, состоящий из… нагретого над костром риса. Не сказать, чтобы я был удивлён, но сам факт того, что за все три месяца их здешнего пребывания они так и не смогли раздобыть аналоговый источник электропитания, как например бензиновый генератор, огорчал.

В разговоре с Бевисом на обшарпанном уличном диване, воспринявшим моё “внезапное” появление,