узналось, что его не допустили к мобилизации из-за должности при Верховной Юстиции Федерации. Также я несколько раз замечал, как мимо проходящая как бы по делам Берта всё время украдкой поглядывала на него, рассказывающего интересные для него истории про их недоприключения и здешний быт, не отличающийся от Федерации практически ничем, за исключением каких-то там свобод прав всех граждан и множественных деталей, коих описывать я заебусь.

И должно быть, если я не ошибаюсь, она имеет какие-то планы на него. Какие именно — без понятия, однако я не допущу того, что она в конечном итоге его съест. Нет, серьёзно. Как много раз вы видели, как женщины едят мужчин? Я вот — тысячи. И причём живьём, так, по кусочку каждый день, пока сам мужчина не сдохнет по причине чёртовых алиментов, выплачивание которых просто выдавливает по карману большинство людей, оказавшихся в данной ситуации.

Но самым странным для меня всё же являлись действия нынешнего Диктатора. Быть может он о себе заботиться? А может вообще позабыл о своих обязанностях защищать в первую очередь свой народ, неустанно работающий на него и сохранность Федерации?

Непрофессионализм командиров и главнокомандующих был подчёркнут дядей, который за столом раскритиковал их множественные проблемы, вызванные ими. Так, например, он упомянул, что некоторая часть выживших и отправившихся в столицу раненных солдат-ополченцев всё-таки рассказывала тайком своим родственникам сомнительные решения оных. Это при том, что рассказывать про ужасы войны и прочее вытекающее в нашем государстве можно, а вот что-либо насчёт ведомых подразделениями — нельзя.

Историй было много. Часть я могу кое-как подтвердить, часть не воспринимаю по многим причинам, появляющимся в ходе раздумий. Стоит мне упомянуть про то, что моё отделение всегда оставляли где-то в ебенях, так вообще в сказку проваливаешься. Вот, меня никогда до этого это не интересовало. Ну… дислоцировали нас где-то в тысячах милях от точки, подумаешь. А сейчас, смотря на это через призму пройдённого времени и с какой-никакой мирной обстановкой я теперь постоянно ловлю себя на мысль, что это действительно непростительно.

В начале всего пути они обнаружили углубление на дне которой была платформа в форме окружности, остававшейся открытой до поры до времени, пока весь небольшой отряд в составе моих близких и семерых солдат-ветеранов нашей семьи. Пройдя в точности такой же путь что и я когда-то с Патриком, они были злополучно вырублены, как и я, за исключением того, что меня отдубасили по харе, а они просто… ну, были там, и уже через мгновение оказались здесь.

Патрик, как оказалось, всё то время, пока я бороздил Эйнвуд, а близкие находились хрен пойми где, на протяжении аж трёх месяцев после, как сказала Берта: «Секундного моргания», находился в режиме ожидания. Хорошо, что они появились с некоторым количеством снаряжения и полностью одетыми в одежду, в коей изначально и летели. Мне вот такой возможности не дали, отправив нагим и без чего-либо, что немного неприятно.

Сегодня двадцать седьмое июля и мне…

Я протяжно зевнул, раскрыв челюсть на максимум.

…очень хочется спать. Так много хрени произошло за последние две недели, что хочется просто углубиться в более-менее подобающую постель и сделать так, дабы меня не тревожили.

— Спокойной ночи, — сказал я, повернувшись на левый бок.

— Спокойной… — тихо пробормотала Уонка, находясь на правой половине кровати.

Глава 62

Примерно в середине ночи стали слышны отчётливые тихие стоны, словно тот, кто их издавал, плакал. Вестимо, что это была Уонка, так как в комнате никого больше не было, разве что Патрик в режиме ожидания стоял у двери в комнату. Да и он-то плакать не может, робот ведь.

Я, насколько это было возможным, громко перевернулся на другой бок, в видимой темноте видя лишь её прикрытое общим одеялом тело и черноволосую голову. В ответ она заметно приутихла, скорее всего приняв доктрину тишины.

Не знаю, что сказать. Не знаю, что делать. Не знаю, что вообще стоит делать в подобной ситуации.

Нет, быть может, знаю, но вот как правильно и точно уж точно нет. Довериться своему подсознанию? А других вариантов-то и нет.

Я приблизился к ней попробовав обнять захватом со спины.

И о чудо! Получилось!

Ответив взаимностью путём прижимания моих рук своими, она еле слышно спросила вперёд, будучи повёрнутой головой к двери:

— Почему ты… не спишь? — и таким сиплым голосом, что аж затискать захотелось. Пожалуй, откажусь от данной затеи, так как пока не самая подходящая возможность для такого.

— Да вот проснулся от твоего плача… Настолько вот он был будящим, — сильнее приобнял я её, подтянувшись поближе. — Что случилось?

— Не хочу здесь рассказывать… Слишком много… посторонних лиц.

Тебя это действительно беспокоит?

— Тоже заметила, что стены словно из картона сделаны?

— Да, — бойко подтвердила она, повернувшись ко мне неразличимым лицом. — А ты и в темноте красавчик. — и тыкнула пальчиком в мою носопырку; я отнёсся к этому максимально невозмутимо.

— Да ну… Я — красавчик? — вытянул я лицо в омерзительной гримасе. — Ты с какой виселицы рухнула, Уонка?

— Да красивый ты, не спорь, — быстро-быстро чмокнула она меня в лоб; привык уже. — Может сходим в машину, а?

— Уснуть не можешь?

— Угу, — по-ребячески сказала она. — На новом месте всегда неудобно спать.

Я бы поспорил, но не стану.

В итоге мы втроём вышли на улицу, предварительно одевшись по погоде. Побольше тёплой одежды и небольшой помощи под плечом в лице компаньонки. Почему втроём? Потому что я не отказался от собственной идеи взять с собою Патрика. Пусть будет подобием наблюдателя. Возможность видеть в темноте и определять миллионы задач в секунду его неоспоримый конёк

Под работающим светом фонарика, словно фары, мы за долгое время шли до автомобиля, стоящего недалеко от дома, укрывающегося кронами сосен. Его любезно пригнала Уонка не без помощи моего металлического напарника ещё после полудня.

Плюхнувшись на водительское сиденье, я моментально раскрыл с помощью аналоговой ручки окно, одновременно доставая из-под плаща пачку сигарет.

— Патрик, — не глядя на него сказал я. — Можешь пожалуйста отойти на футов тридцать (~10 м) от машины.

— Понял вас, — несильно кивнул он, уходя в сторону.

— Ну, что скажешь? — спросил я справа сидящую, выдыхая дым.

— Устала я… — лениво произнесла она. — Сильно.

Я глянул на неё: откинувшуюся на сиденье, предварительно опустив его до предельной отметки в горизонтальную сторону, Уонка выглядела… обычно. Её чёрные волосы были для меня чем-то привычном, сопоставимым с тем, как тебе обычно приходиться заряжать по патрону каждый магазин, после какой-нибудь перестрелки или учебки. Они были грязными, сальными,